Операция в районе алакадарийи Альмар в апреле 1985 г.

В апреле после проводки афганской транспортной колонны в Меймене через «Мейменинскую зеленку», группировка была брошена на подавление душманской базы в районе Альмара.

Из рассказа «Зеленка» Суровцева Михаила, командира расчета 3-й усиленной погз «Андхой» 2-й ММГ 47 пого:

«…в Меймене, получили новый приказ - предстоял путь в горы на Альмар...

Колонна долго вытягивалась и стояла в городе. Наш БТР оказался возле женского лицея. Давно мы не видели неприкрытые паранджой девичьи лица. Хоть и страшненькие они, но все же настроение чуток поднялось. По городу из громкоговорителей разносился унылый голос муллы. В поход на Альмар нам в экипаж старшим назначили капитана Козлова Александра Викторовича - нового зампотеха (заместителя начальника ММГ по технической части). Мы шли в техническом замыкании, помогая сломавшимся.

До Альмара предстояло ползти на технике через два горных перевала. Шли медленно, дорога узкая, местами ехали между отвесными скалами. Ощущение не из приятных, случись что, пулеметы не задрать, голову поднять трудно. Но колонна была большая, ее сопровождали «вертушки» и это мешало противнику организовать засады. Впереди на вершинах по ходу движения колонны появлялись дымы – «душманы» сигналили о нашем приближении. Но до плато, где располагался Альмар дошли без обстрелов. Наш БТР втянулся на плато в хвосте колонны. К этому времени там уже вовсю развернулись боевые действия, «духи» нас ждали. Плато тянулось вдоль горного массива, к которому вплотную прилепились кишлаки.

КП развернули недалеко от въезда на плато. Тут же работал артдивизион гаубиц. На КП пришлось задержаться для получения задачи, зато увидели в деле руководителя операции. Майора Кузина мы уважали за профессионализм и за характер. Случайно оказались свидетелями резкого разговора командира с кем-то из вышестоящего начальства. Как обычно «кабинетные стратеги» давали по рации «ценные» указания. Замысел операции, насколько удалось понять из услышанного, заключался в блокировании района техникой со стороны плато и высадке десанта на вершины, чтобы отсечь бандитам пути отступления. Но басмачи подготовились к встрече с нами основательно, да и численность их по данным разведки составляла до 800 человек. На каждой вершине огневые точки с расчетами ДШК (пулемет Дегтярева-Шпагина крупнокалиберный), прямо из кишлака на вершины прорыты траншеи. Попытка десантирования Керкинской ДШМГ с ходу не удалась. Было подбито два или три «борта», но им удалось выйти из-под огня. Майор Кузин отменил высадку десанта, за что, по-видимому, и получил «втык» от начальства. С КП было хорошо видно, как из кишлака по ущелью уходит толпа народу. Начальство требовало перекрыть ущелье, чтобы запереть банду. Но Кузин ответил, что не собирается зря класть людей, так как для этой операции у нас слишком мало сил, нужна авиация и более мощная техника. Мы были полностью солидарны с командиром, столь мощной обороны еще видеть не приходилось. Майор держался совершенно спокойно, четко отдавал распоряжения, как будто и не было нервных переговоров с начальством.

Зампотеху было приказано проверить состояние только что подорвавшейся недалеко от КП авторемонтной мастерской, а потом становиться на блок. Подъехали к месту подрыва: на дороге воронка около метра в диаметре и выше колена глубиной, в нескольких метрах от воронки на боку лежит фургон машины технического обслуживания (МТО) на базе 131-го ЗИЛа, резина на колесах горит, чадя черным дымом. Мы объехали место подрыва, с другой стороны фургона сидели оба подорвавшихся пацана, сильно контуженные, бледные и закопченные, но главное живые. Зампотех сбегал к ним, но они были в шоке, заторможенные, поэтому ничего ему сказать не могли, да и так все было ясно. Подождали, пока приземлятся вертушки и в них загрузят ребят и двинулись занимать позиции на блоке. Между дорогой и кишлаком было большое поле и на нем несколько десятков «ашнаков». Они молились, не обращая внимания на бой и суматоху вокруг. Наверное, это были старейшины – все седые. Такими контрастами Афган удивлял постоянно.

Позицию для блокирования нам отрядили хреновую (судя по карте в районе к. Шайхан или между к. Шайхан и к. Нугайли-Бала). Две наших «коробочки» оказались крайними на блоке. Впереди и слева высоты с басмаческими позициями, до которых всего 300-400 метров, справа в полукилометре кишлак, который штурмовали сарбозы. Наши все остались позади. Первым на блок вставал экипаж 769-го БТРа под командой НЗ Рычкова. Их встретили сильным огнем. Повезло, что они съехали с дороги в пересохший арык, оказавшийся достаточно широким и глубоким, иначе могли быть большие неприятности. Огонь был настолько плотным, что не высунуться из-под брони, а с такого расстояния из ДШК броню запросто могло пробить. Нам было чуть легче, 769-ый поддержал огнем, но все равно пули по броне стучали как в барабан. Мы встали рядом метрах в пяти, перекрыв арык поперек. Лупили по нам с трех сторон, практически непрерывно. Басмачи настолько обнаглели, что выпрыгивали из окопов, размахивая черными и красными полотнищами, чего-то орали, но за грохотом стрельбы было не разобрать. Столь наглого поведения «басмоты» больше видеть не доводилось. Мы для них были как на ладони. Нам даже колеса прикопать не удавалось. Нельзя было приподняться, приходилось просто выставлять автомат из арыка и стрелять, не целясь, наугад. Все наши передвижения между «коробочками» происходили исключительно на «карачках» или на пузе. Пришлось снять командирские триплексы с БТРов и вести наблюдение с их помощью, как в перископ на подводной лодке. Огонь наших пулеметов несколько остудил пыл басмачей. Стали корректировать огонь артиллерии. Нам поставили задачу засекать огневые точки на горных вершинах при подлете «бортов», а потом артиллерия и «вертушки» наносили по ним удары. Первое же наблюдение показало, что огневые позиции практически на всех вершинах. Как только «борты» приближались к ним, оттуда открывался огонь зенитных пулеметов. Поэтому артиллерия работала практически непрерывно, перенося огонь с одной вершины на другую. Снаряды проносились над нашими головами с таким воем, что «кишки сводило». С наступлением сумерек стало тише. «Бесы» у нас на глазах, почти не прячась, спускались по заранее отрытым траншеям прямо в кишлак. Для нас, стреляющих снизу вверх, они были практически неуязвимы.

Т.к. темнеет в горах быстро, а дневное «душманское гостеприимство» нам не обещало спокойной ночи, надо было срочно решать вопрос с установкой сигнальных мин и растяжек с гранатами. К тому же животы уже прилипали к позвоночнику, днем было не до обеда, да и с дровами за долгое время марша стало туго. А впереди на поле валялись брошенные «ашнаками» деревянные сохи. «Деды» во главе с Шурой Горягиным взяли на себя установку растяжек и добычу дров, а нам молодым поручили окопать колеса «броника» и начинать греть сухпай. Но только парни вылезли из арыка, со стороны кишлака вдоль позиции прошла очередь. Ребята продемонстрировали чудеса акробатики, запрыгнув обратно. Никого не задело. Пришлось ждать полной темноты и двумя группами расставлять защиту. Не успели закончить эту работу, сработала «сигналка» в устье арыка впереди 769-го. Открыли туда огонь из всего, что было. Тут стали срабатывать другие «сигналки». В свете ракет увидели, что с гор прямо на наши позиции спускается огромное стадо ишаков, овец, коров. Басмачи оказались хитрее нас, за полчаса практически все наши растяжки были сработаны. С КП по связи запрашивали, что у нас происходит. В общем, спокойно поужинать не получилось, а каких сюрпризов ждать ночью оставалось только гадать. Единственным утешением стал деревянный плуг, который парни все же умудрились притащить, а то мы уже устали разогревать сухпай на банках с бензином, смешанным с землей, а чайник кипятить на пиропатронах, выковырянных из сигнальных ракет. Первую смену дежурили «деды» вместе с офицерами. Все обошлось. Часа в два ночи их сменили мы с Мироновым, а на 769-ом заступили Варламов с Барановым. Нам как эстафетную палочку вручили по АК-74, которых было всего два на экипаж и их передавали по сменам. Остальные были вооружены «пшикалками» - АКСУ-74. Может для милиции, летчиков и других спецов они были удобным оружием, но в наших условиях от них проку было мало. Оружие поменяли только осенью 85-го вместе с формой. Эта «эстафета» с автоматами сыграла с нами злую шутку. Часа в 4 в кромешной темноте Герман, ткнув меня в бок, прошептал: «Идут». Я, как ни вглядывался в темноту, ничего не видел, но услышал шорох на дороге метрах в пятнадцати от БТРа. Шепнул Герману, чтобы если что… - мочил не задумываясь, а сам бросился за БТР на дорогу. В «учебке» пограничную подготовку мы усвоили отлично: в случае обнаружения нарушителя неожиданно громким резким окриком остановить его… Так и сделал. Выпрыгивая на дорогу, мелькнула мысль, если откроют огонь - броситься под колеса и открыть ответный огонь, если успею… Заорал во всю глотку: «Стой, руки вверх, стрелять буду!». В ответ раздался дикий рев прямо перед БТРом метрах в двух-трех от меня. Теперь можно было разглядеть силуэты ишаков и людей. На наше счастье это оказались дети. Слава богу, не открыл огонь, потом всю жизнь мучался бы. Хотя если бы подобный случай произошел позже, когда я стал более опытным бойцом, вряд ли бы стал церемониться, стрелял бы без предупреждения, особенно после того, что произошло дальше. Поняв, что это дети, как оказалось пять человек от 2-х до 13-ти лет, первое напряжение спало. Я пинками загонял ишаков за БТР в арык на позицию, радуясь, что на этот раз все обошлось. Вдруг впереди на дороге метрах в двадцати от нас сработала «сигналка», видимо последняя. После мы гадали как же ее не задел караван с детьми? Пока «сигналка» свистела, я успел прижаться к броне и изготовиться к стрельбе. Первая же ракета осветила дорогу, по которой, пригнувшись, метался «душара». Я заорал «Инджабе» - иди сюда. Но он, очухавшись, бросился в сторону. Я нажал на спусковой крючок, но... выстрелов не последовало. Передернул затвор, нажал - опять ничего. Заорал Миронову: «Огонь, уходит, у меня автомат заклинило». Герман копошился с автоматом и не мог начать стрельбу. Заорал Варламову с Барановым, у которых был РПК: «Мочите, чего сидите». Видимо все произошло настолько быстро и неожиданно, что пока они открыли огонь потухла последняя «осветилка». Парни выпустили весь магазин в темноту. «Дух», возможно и не один, «растаял во тьме». Из «бронников», матерясь, вываливались сонные бойцы. Двухлетняя афганка продолжала вопить на всю округу, пока мы не заставили ее старших братьев заткнуть ей рот. Все были на взводе, злые. Обматерив чужой автомат, Миронова, хреновых пулеметчиков, мне тоже позволили «выпустить пар». Главное, что все целы, и мы не допустили прорыва. Потом Свинарев Миша, хозяин АК, пояснил, что автомат старый и изношенный предохранитель надо снимать не до щелчка, а еще дальше, но он забыл об этом предупредить. Урок запомнил на всю жизнь - никогда не расставайся со своим оружием...

До рассвета практически никто не спал. Утром с КП приехал командирский БТР с начальником нашей ММГ. Майор Кузнецов привез переводчика и стал с ним расспрашивать наших ночных «пленников». Девчушка так и не успокоилась, видимо здорово напугалась. Даже конфеты, которые откуда-то вытащил наш НЗ, ее не утешили. Да и пробовала ли она их когда-нибудь? Среди ее побрякушек оказалась сарбозовская медаль. Откуда она у них никто из «бачей» (пацанов) не признался, но и так было понятно, чьи это дети. Но дети есть дети, что с них взять. Пацаны глядели на нас волками, старшим возможно уже пришлось подержать оружие против нас, так что никакой информации от них получить не удалось. С какой целью их пустили «живым щитом» мы так и не выяснили, ведь дорога вела вдоль всего нашего блока. Даже, проскочив нас, они бы напоролись на следующие позиции. Возможно, «басмота» готовила нам сюрприз. На дороге, где «дух» запнулся за растяжку, валялись какие-то мешки, недалеко жевал колючку ишак со сквозным ранением в шею, до чего же живучая скотина. В мешках, снятых с других ишаков, кроме тряпья и нескольких лепешек ничего не нашли. Начман Кузнецов приказал ничего у них не брать и отпустить вместе со всем их скарбом и скотиной. Процессия, сопровождаемая всхлипами, двинулась прямиком в горы на басмаческие позиции. Пока они не скрылись, никто не стрелял ни с их, ни с нашей стороны. Мы успели наскоро позавтракать. А потом все началось сначала, как накануне. Стрельба со всех сторон, переползания... Правда они перестали выпрыгивать из окопов, и мы, и артиллерия успели пристреляться.

Сарбозы вновь пошли на штурм кишлака, а нам очередной раз представилась возможность со стороны наблюдать кровавую драму. К крайнему дувалу они подогнали танк, который планомерно долбил по кишлаку прямой наводкой. Сарбозы под его прикрытием цепью продвигались вдоль длинного дувала. Когда дувал кончался, из глубины кишлака по ним начинал бить ДШК. Танк его накрыть не мог. Сарбозы бежали обратно, тащили раненных и убитых. Басмачи их преследовали, особо не скрываясь, пока не попадали в зону танкового огня. К тому же все поле между нами и кишлаком было изрыто арыками, из которых били душманские снайперы, то по сарбозам, то по нам. После очередного отступления союзников на кишлак обрушивался огонь нашей артиллерии. А потом все начиналось заново по тому же сценарию. И так весь день... Вскоре это зрелище стало раздражать безысходностью, да и сами мы были участниками этой «массовки». Нам тоже не давали поднять головы. Наконец артиллерии удалось сбить горные позиции «басмоты» слева от нас. Там на склоне горы от ночного стада осталось пастись три коровы, которые, не обращая внимания на войну, спокойно щипали свежую апрельскую траву. В конечном итоге их беспечность стоила им жизни, а мне нагоняя от начальства. Левая сторона находилась в зоне наблюдения экипажа 769-го БТРа. Когда басмачей оттуда вышибли и стало чуть полегче, дежурная смена с 769-го и присоединившийся к ним Мишка Свинарев из нашего экипажа, то ли от дури, то ли от нервного перенапряжения, возомнив себя охотниками, под шумок перестреляли всю скотину. Причем долбили трассерами и со стороны КП было прекрасно видно, откуда ведется огонь. В это время по заданию НЗ я с помощью командирского триплекса пытался выследить снайпера, который доставал нас еще со вчерашнего вечера с противоположной стороны. Поскольку стрельба велась непрерывно, а наблюдал я, находясь спиной к 769-му, то о расстреле животных узнал не сразу. Я был единственным сержантом в этой смене, поэтому считался старшим и ответственным за связь. По рации и услышал «матюги» Кузнецова по поводу стрельбы по коровам. Когда обернулся, бравые пограничники добивали бившихся в агонии животных. Только заорал парням, чтобы прекратили стрельбу, как из нижнего люка соседнего БТРа вывалился наш НЗ, видимо, тоже сидевший на рации... Довелось услышать все нецензурное красноречие начальника вперемешку с угрозами разжалования и отправки в Союз. Получив нежданную охапку «пилюлей», с тяжелыми мыслями полез в наш БТР и продолжил через триплексы рассматривать осточертевший пейзаж. Но худа без добра не бывает, встряска повысила бдительность, наконец-то удалось засечь снайпера. Он перемещался по арыку, тянувшемуся параллельно нашему блоку примерно посередине между нами и кишлаком и оттуда «окучивал» то нас, то сарбозов. Мы все-таки были прикрыты броней нашего 770-го, а сарбозов он расстреливал метров с двухсот прямо на фоне дувала как в тире, пока они то шли в наступление, то, отступая, бежали, пополняя статистику потерь. Доложил начальнику. Он, зарядив трассерами «снайперку», залег за БТРом и приказал нам с наводчиком корректировать его стрельбу. Мы, находясь в БТРе, хорошо видели голову душмана, даже без оптики, он же расположившись внизу, сократил себе обзор и палил мимо. Пользуясь правами старослужащего, за наводчика сел наш водитель Гоша Кувшинов. После очередного промаха НЗ, он не выдержал и дал очередь из ПКТ, но взял низковато. «Бес» сообразив, что из охотника превращается в цель, нырнул на дно арыка. Мы с полчаса продолжали наблюдение, пытаясь отыскать его. Но арык тянулся на несколько сот метров, местами края поросли колючкой, в общем убежище что надо. Пытались привлечь его высовыванием каски из-за бруствера – не помогло. Полдня он нас не беспокоил, и мы притупили бдительность. Особенно расслабился Миронов, стал вставать во весь рост, почти не обращая внимания на свист пуль и наши окрики. В результате чуть не поплатился своей рыжей головой. Пуля едва не прошила его лоб, а он, остолбенев, продолжал хлопать ресницами, пока кто-то из парней не сбил его с ног. Почти одновременно просвистела вторая пуля. Потерянный снайпер дал о себе знать, но на прежнем месте его не было. Опять высовывали каску - не реагирует. Догадались, что снайпер довольно близко и различает каску, понимая, что его хотят выманить. Решили аккуратно высунуть панаму. Как раз рядом со мной валялась панама Германа, я плавненько выложил ее на бруствер, пряча руку. Не успел оторвать руку, очередная пуля прошила панаму насквозь, прямо, где крепится тренчик, оставив аккуратные дырочки с обеих сторон. Пальцы ощутили поток воздуха от пули. Внутри похолодело... Даже Герман после этого перестал высовываться. Вычислив по пулевым отметинам направление выстрела, через триплекс я сразу обнаружил снайпера. Он обнаглел настолько, что, высунувшись почти по грудь, высматривал следующую жертву. Однако на этот раз ему не повезло, за пулемет сел Толик Чепель. Короткая очередь из КПВТ отправила его на небеса. Теперь и со стороны кишлака нас почти не беспокоили.

Но на следующее утро противник еще раз проверил нас на прочность. Уже светало, и мы с Мироновым, отстояв третью смену, пилили добытый плуг на дрова, собираясь готовить завтрак. Вдруг перед позицией рвануло, над головой просвистели осколки, часть шлепнуло по броне. Мы бросились к брустверу. Прямо впереди нашего БТРа, в десятке метров оседала пыль разрыва, а на басмаческой позиции впереди на горе стоял столб песка. Только мы высунулись, оттуда открыли бешенную стрельбу. Но мы уже научились ориентироваться по вспышкам в щелях на их позиции, успели грохнуться на землю прежде, чем засвистели пули. Все высыпали из-под брони и, высунув автоматы, палили наугад. Меняли магазины и снова стреляли. Поняли, что позицию едва не накрыли из гранатомета и возможно обстрел повторится... Наша артиллерия обрушилась на позиции на горе и на кишлак. На некоторое время стало спокойнее. Но днем нас вновь обстреляли с гранатомета. На сей раз я пытался уснуть в БТРе, возле которого и разорвалась граната. Удар был сильный, будто по броне долбанули кувалдой. Снова лишился слуха. В ушах стоял знакомый уже звон, а в мыслях – слава богу, опять повезло. Очухавшись, посмотрел на гору – она вся в разрывах, а на подступах к ней пылает кишлак...

Наконец дали команду на сворачивание блока. Не солоно хлебавши, мы покидали Альмар, но главное без потерь. Только фельдшеру из Шибиргана Мирошниченко Александру осколок от душманской мины попал в спину, но плашмя, оставив только здоровый синяк. Все говорили, что Саня в рубашке родился. Никто не мог знать, что примерно через месяц, почти перед самым «дембелем» он нелепо погибнет при возвращении с последней для него операции в Акче. Но это случилось немного позже. А мы вымотанные, грязные, злые возвращались из Альмара в Меймене. Видимо сказалось перенапряжение последних дней, поскольку обратной дороги я не запомнил совсем, несмотря на опасность подрывов – в основном отсыпался в БТРе… В Меймене получили новую задачу – сменить гарнизон сарбозов или царандоя в какой-то крепости…

Из переписки Суровцева Михаила с Радченко Борисом Семеновичем, старшим офицером полевой оперативной группы «Меймене» 47 пого:

…Когда про Ермамада прочитал - всколыхнуло и мою память снова. Возможно, и нам с его бандитами довелось встречаться, когда в Альмаре операция была в апреле 85 г.. Она мне особенно запомнилась… Там мы тоже наблюдали, как борты вели дуэли с ДШКа и тоже казалось что все - накрыли, а на новом заходе точка опять оживала... А почему борты не могли их позиции уничтожить, мы поняли немного позже, когда меняли гарнизон в каком-то ущелье вероятно севернее Меймене (не могу пока точно это узнать). Так вот там мы оказались как раз на басмаческих позициях ДШК и после того, что мы там увидели и после полученного в Альмаре, противника стали уважать. Позиции были оборудованы на вершинах, так что позволяли вести наблюдение практически во все стороны, держать под прицелом все подходы. На круглой площадке окопы (щели) были врыты по ее периметру под углом, т.е. сверху их не было видно, и попасть в такие щели даже с воздуха было трудно, ну разве только бомбу прямо на площадку сбросить. Но в Альмаре сколько бомб не бросали, а мало точек накрыли. И артиллерией пытались сбить – мало толку. Еще у них были прорыты ходы, типа окопов, вниз со ступенями прямо в кишлак, а ниже позиции метров в 50-ти немного в стороне от тропы были вырыты пещеры (большие, с целую комнату с узким входом, которые снизу не видно было из-за более низких вершин, и сверху тоже вряд ли их разглядеть было можно между вершин). Т.е. они там могли отсидеться в случае сильного обстрела.

А в Альмаре наша позиция была скорее всего (судя по карте) в районе к. Шайхан или между Шайхан и Нугайли-Бала. Потому что вначале мы проехали долину, там где-то в районе Диванахана (если судить по карте) на основной дороге подорвалась на фугасе ремонтная мастерская (кажется Мейменинская) на базе ЗИЛ-131. Нам Кузин поручил дождаться эвакуации ребят бортами и возвращаться на КП. Он как мне кажется, было между Шораном и Шах-Касеми ближе к дороге. Оттуда как раз хорошо просматривалось ущелье (где написано на карте Итивурук) и по нему духи вместе с местными жителями толпой уходили. А армейская батарея била дальше по ущелью – пытались им путь преградить, т.к. десант не получилось высадить…

Из истории ММГ-1 Меймене

Из воспоминаний Павлика Николая, зампотеха 1-й ММГ 47 пого:

«Под Альмаром подорвалась наша МТО на базе ЗИЛ-131. Водитель и старший машины – сержант Черный из взвода обслуживания остались живы, но были сильно контужены. Хорошо, что машина подорвалась не передним колесом. После лечения в Союзе ребята вернулись в мангруппу».

Из воспоминаний Холявко Григория Васильевича, замполита 2-й погз 1-й ММГ 47 пого:

«Небольшое дополнение по операции в районе Альмара в апреле 1985 года. Я со своим БТРом находился в боевой группе, возглавляемой начальником 3 погз майором Кириличевым Владимиром Кузьмичем. Всего в его группе было 3 БТРа. После того, как союзники пошли на кишлаки и залегли перед первыми дувалами, майору Кириличеву В.К. поступает команда от руководителя операции – на трех коробочках прорваться через кишлаки и запереть «духам» вход в ущелье. Кириличев В.К. от этой дурной затеи отказался. Сказал, что пока сарбозы не прочешут кишлаки, он туда на технике не полезет и Героя Советского Союза ему посмертно не надо. Надо сказать, что майор Кириличев В.К. уже ждал свою замену, так как отслужил в Афганистане свой положенный срок. Руководитель операции грозился ему даже трибуналом, но ничего у этого руководителя не вышло. Мудрый и опытный Кузьмич, как все его у нас называли, не повел подчиненных ему людей на убийство. Пытались высадить на вход в ущелье Керкинскую ДШМГ, но и от этой затеи ничего не вышло. Как я помню, там работало примерно 12 ДШК «духов». Видимо, операция была разработана без учета реальной обстановки и ее руководители хотели в очередной раз достичь результатов лишь за счет героизма и мужества советских пограничников».

Из воспоминаний Степнова Михаила Геннадьевича, замполита 3-й погз 1-й ММГ 47 пого:

«Под Альмаром у нас был еще подбит БТР № 731 2 погз. Стояли на блоке. В самом БТРе был только старший техник ИСВ прапорщик Прокощенков Сергей. Он рассказывал потом: «Вижу со стороны кишлака вспышка и черная точка летит прямо в меня. Понимаю, что выскочить из БТРа уже не успеваю. Тут удар! Я ничего не понимаю, но понимаю, что живой, однако ногами двигать не могу». Граната ударила в передний нижний наклонный лист брони и прошла между нижним листом брони и поликами БТРа. Прокощенкова контузило, осушило ему ноги, но живым остался. Отправили в госпиталь. В госпитале подхватил желтуху. Желтуха протекала намного тяжелее, чем контузия. В БТРе перебило тяги, но его притащили в ММГ. Восстановили. Но он так и ездил с дыркой от гранаты. Оставили ее на память».

Из воспоминаний Цейхместера Николая Анатольевича, сержанта, инструктора мино-розыскной собаки 1-й погз 1-й ММГ 47 пого:

«С моей записной книжки.

Это была единственная попытка взять Альмар, по крайней мере при мне. 25 апреля 1985 года поехали объединенными силами брать базу в долине Альмар. Участвовало 4 ММГ. Полк и дивизия сарбозов с танками и пушками. Коридор нам сделали соседние монгрупы, так что мы быстро доехали до Альмара. Сразу наша монгрупа поехала в объезд поста на южную сторону долины. По дороге за крепостью подорвалась наша МТО ЗИЛ-131. Пацаны сильно обгорели, но остались живы. На вертушках их отправили в Союз. Наши коробочки растянулись и пошли на кишлаки, что стояли перед нами в сторону гор.

Наш БТР получился возле самых сопок с краю долины. Засвистели пули, пришлось лезть под броню. С гранатометов духи начали работать, взрывы были с разных сторон. Наконец наводчику была работа, только успевали заряжать коробки для патронов, ПКТ и КПВТ. Союзники пошли в наступление, но под первыми дувалами залегли потому что духи сильно укрепили весь подход до базы. Наш фронт был сильно растянут и сил наших было маловато чтобы брать так хорошо укрепленную базу. В нашей машине был командиром Холявко молодой офицер. Он впоследствии остался в ДШ служить еще на один срок.

Наши Керкинские десантники попытались сесть сзади за кишлаками на входе в ущелье. Но им это не удалось, потому что все вершины были утыканы ДШК. Борты только попытались сесть, как по ним тут же открыли огонь и приходилось улететь продырявленными. Короче десант не высадили, оно и к лучшему для пацанов. А то мы их могли и не отбить у духов.

Вечером мы отошли где-то на километр от кишлака, прикрывая отход союзников. Они отходили и уносили с собой раненных и убитых. На следующее утро снова пошли на кишлаки. Наши борты начали бомбить кишлаки в ущелье. Наше счастье что у духов не было "стингеров" и борты свободно летали. После артподготовки пошли сарбозы до кишлаков и мы за ними, хотя это были бесполезные попытки. Вечером обратно отошли. На третий день мы предприняли попытку вместе с сарбозами и огневой поддержкой подойти до кишлака. Наши попытки были безрезультатными, могли дойти только до первых дувалов. Да укреплена база была хорошо, в бинокль смотришь на сопки и видишь, как духи на ослах и лошадях возят боеприпасы на свои вершины. Там стояли палатки на вершинах.

В общем за всю службу мы впервые подошли на такое расстояние, больше такой возможности у нас не было. Подорвали машину МТО на месте и пошли на точку. В мангрупе мы уже подробнее узнали результаты этой операции. Был убит главарь банды. И когда десант высаживался и борты только начали приземлятся, то кто-то из духов не выдержал - открыл огонь по вертолетам и они обратно взлетели вверх. Они очутились там под перекрестным огнем. Если бы духи дали сесть бортам, то я думаю мало кто живой там остался. А отделались испугом и простреленными бортами».