Историческая справка о пограничной охране российско-афганской границы в 1900-1918 гг.

журнал "Вопросы истории", №6, 2017, с. 98-127

ДИПЛОМАТИЯ В ИСТОРИИ         ББК Х819(2)112.038г/УДК 351.746.1(47:581)(091)

Охрана, разведка и обеспечение жизнедеятельности на российско-афганской границе (1900-1918 гг.)

С.Б. Панин

Аннотация. В работе анализируются состояние российско-афганской границы в 1900-1917 гг., организация, формы и уровни ее охраны с обеих сторон. Особое внимание уделено характеристике деятельности двух российских пограничных бригад на афганской границе - Закаспийской и Амударьинской, а также роли Памирского пограничного отряда в изучаемый период. В статье анализируется влияние и роль Бухарского эмирата в вопросах пограничной торговли, развития здесь контрабанды. Также дана характеристика руководства пограничными войсками со стороны Министерства финансов, его планов переустройства и переоборудования границы, задач усиления маневренности, оперативности пограничных отрядов накануне и в годы первой мировой войны. Освещаются также вопросы разведки, которая осуществля­лась на афганской границе с обеих сторон,

Ключевые слова: Афганистан, Бухара, граница, губернатор. Закаспийская и Амударьинская бригады, Кабул, Министерство финансов.

Abstract. In this work is analyzed the stale and development of the Russian-Afghan border in 1900-1917, its organization forms and levels of the guard on both sides. Particular attention is paid to the characterization of the activities of the two Russian brigades on the Afghan border - the Zakaspiiskaja (Trans-Caspian) and Amudariinskaja (Amu-Daryan) brigades, as well as the role of the Pamir Military detachment during that period. The artiole analyzes the influence and role of the Bukhara Emirate in the bonier trade issues and also the development of smuggling. It is given the characteristic of the leadership of the border troops by the Russian Ministry of Finance, its plans for reorganization and re-equipment of the border, the tasks of maneuverability and efficiency of the frontier Troops on the eve and during the First World. War. El is considered also the questions of the intelligence on the afghan border.

Key words: Afghanistan, Bukhara, border, governor, Trans-Caspian and Amu-Daryan brigades. Ministry of Finance.

__________________________

Панин Сергей Борисович - доктор исторических наук, профессор Иркутского государственного университета Е-почта: psb04@mail.ru. 

Panin Sergey В. - doctor            of historical sciences, professor of the Irkutsk State University. E-mail: Psb04@imail.ru.

Границу с Афганистаном русские формировали в ходе сложных пере­говоров с британцами, представлявшими афганскую сторону. Начало процессу положило англо-российское соглашение 1873 г., принявшее реку Амударью (в верхнем течении - Пяндж) за северную границу Афганистана. При этом само течение реки с многочисленными островами долгие годы считалось владениями Бухарского эмирата, на­ходившегося с 1868 г. в вассальной зависимости от России. Затем 22 июля 1887 г. был подписан протокол, установивший сухопутную границу от реки Герируд (в российских пределах - Теджен) до кишлака Босага на Амударье, в результате чего оформилась Закаспийская область Туркестанского генерал-губернаторства (ныне - территория Туркменистана).

Заключительным этапом стало так называемое «памирское разграничение» 1894-1895 гг. от озера Зоркуль (Виктория) до китайских владений. Этот участок границы протянулся на восток от слияния рек Памира и Вахандарьи, образующих Пяндж, и также относился к территории туркестанского генерал-губернаторства (ныне - Республика Таджикистан. Соседствуя с Бухарой, он составил Ферганскую область, выросшую в свою очередь из территории бывшего Кокандского ханства, разгромленного русскими в ходе военной экс­педиции 1875-1876 годов¹. Бухарский эмират оказался зажат между Закаспийской и Ферганской туркестанскими областями, гранича по реке с Афганистаном. Однако граница, став к началу XX в. межгосударственной, представляла собой, образно говоря, лоскутное одеяло, состоявшее из сегментов, официально принадлежавших Афганистану, России и Бухаре.

Российские дипломаты выступали не просто посредниками меж­ду Бухарой и Афганистаном, а формировали южную границу импе­рии, охрана которой в полной мере легла на плечи российских воен­ных. Уже скоро вдоль границы потянулись поселки с русским насе­лением, а с середины 90-х гг. XIX в. начали действовать российские таможни и посты пограничной стражи.

Англичане также были заинтересованы в установлении северной афганской границы, воспринимая ее как важнейший кордон на пути возможного русского продвижения в Индию. Эти опасения определи­ли их стремление создать прочную и максимально надежную границу, о которой сами афганские эмиры долгое время имели весьма туманные представления. Характерен отклик эмира Абдуррахман-хана (1880-1901) на письмо вице-короля Индии после знакомства с условиями англо-русского соглашения, разделившего бухарские и афганские вла­дения по Амударье: «Андхой составляет крайнее пограничное владе­ние Афганистана на северо-западе... Я читал и был в высшей степени обрадован многочисленными милостями, оказанными мне английским правительством... Я понял, где мои северные границы»².

Охрану рубежей в Закаспийской области и на территория Бухар­ского эмирата в начале XX в. осуществляли посты Отдельного корпу­са пограничной стажи (ОКПС), а также гарнизоны военного ведом­ства, наиболее крупные из которых были расположены в Термезе, Кушке и на Памире. Пограничники ОКПС³ подчинялись не Военному министерству, а Министерству финансов⁴, поэтому их начальником, как тогда говорили - «Шефом», являлся глава данного ведомства⁵, а командиром в 1908-1917 гг. был генерал-лейтенант Николай Аполлонович Пыхачёв (1851-1932)⁶. Граница с Афганис­таном относилась к ведению 7-го округа ОКПС (сформирован 7 мая 1899 г.), который возглавлял генерал-лейтенант Владислав Андрее-

99

вич Нарбут (1856-?). Штаб округа находился в Ташкенте⁷ и осуществлял руководство двумя бригадами - 30-й Закаспийской и 31-й Амударьинской.

30-ая Закаспийская бригада⁸ в основном охраняла российскую границу с Персией, но ее пятый отдел со штабом в кушкинской кре­пости действовал на сухопутной афганской границе. Накануне первой мировой войны этот отдел состоял из пуль-и-хатумского, акрабадского, кушкинского, караулханинского и карачепского военных отрядов, которые разделялись по постам: Пуль-и-Хатум, Акар-Чешме, Чакмаклы-Чанга, Ак-Рабад, Ислим-Чешме, Кушка, Кара-Тепе, Карачёп, Берды-Клыч, Тарашек, Чильдухтер⁹, Караул-Хана, Магомет-Джамбай (Магомет-Джума?), Меручак¹⁰.

Отряды 31-й Амударьинской бригады, штаб которой находился в бухарском селении Паттагисар (Новый Термез), в основном несли службу по речной границе с Афганистаном. Накануне мировой войны в 1912-1914 гт. бригада подразделялась на четыре отдела, 15 от­рядов с 51 постом (всего 1035 чел.)¹¹ и, располагавшихся в важных бухарских пунктах. Так, в Керки разместился штаб 1-го отдела, объединивший сунжа-текинский, зеидский, келифский и босагинский отряды. В Паттагисаре, кроме штаба самой бригады, находился ко­мандный пункт 2-го отдела, руководивший чушкагузарским, паттагисарским, хатынрабатским и айваджским¹² отрядами. Из Сарай-Комара осуществлялось руководство пянджским, сарайским, пархарским и чубекским отрядами, а из кишлака Иол, штаба 4-го отдела, - богоракским (Богорак)¹³, сарыгарским (Сарыгар) и хирмонджайским (Хирмонджай) отрядами. Основными постами бри­гады были Керки, Тезекли, Ташлык, Тепели, Керли, Зеид, Донгуз Сырт, Али Кадым, Кизыл-аяк, Хатаб, Босага¹⁴, Ак-Кум, Карнас, Ходжа Салар, Яка-Патта, Келиф, Салты-Арык, Кую-Каракамор, Болдыр, Чушка-Гузар, Сасы-Куль, Шуроб (Шураб), Маймун-Тугай, Паттагисар, Айратон, Орлиный, Хатын-Рабад, Овражный, Аджиргам, Айвадж, Хошма, Тахта-Куват, Вахш, Ак-Тепе, Нижне-Пянджский, Пянлжский, Караул-Тюбе, Файзабад, Сарай, Ак-Джар, Ходжа, Кокуль, Кизыл-Су, Пархар, Саят, Чубек, Богорак, Сафетках, Сарыгар (или Сари-гор?), Парвар, Иол, Дивдар-Боле, Хирмонджау, Шаугон¹⁵.

В ведении Министерства финансов наряду с пограничными войсками также находились таможенные учреждения, вследствие чего на всех границах России, в том числе на афганской, не сложилось четкого разделения задач и функций таможни и погранзаставы, и они нередко функционировали в тесной связке. Российская охрана на афганской границе была включена во все торгово-экономические вопросы региона, которые без ее участия здесь не решались.

На протяженной границе с Афганистаном (2346 км) функциони­ровали лишь 11 таможенных учреждений, через которые проходили пошлинные и беспошлинные товары и куда с постов в сопровождении пограничной стражи прибывали купцы. Статус таможни¹⁶ имели Керкинская, Келифская, Паттагисарская, Айваджская, Кушкинская и Пендинская¹⁷. Таможенными заставами, как учреждениями более низкого уровня, считались Сарайская, Чубекская и Босагинская, а пере­ходными пунктами - Чушка-гузарский и Богоракский. При этом только два таможенных учреждения - Келифская таможня и Бого-

100

ракский переходный пункт - находились в местах непосредственных переправ из Афганистана. До остальных таможенных пунктов купцам приходилось добираться разными путями, так как они располагались на удалении от пограничной линии¹⁸: Чубекская - 2-6 верст, Саранская - 1-4 версты, Айваджская - 3-5 верст, Паттагисарская - до 3 верст, Чушкагузарский переходный пункт - 3-5 верст, Керкинская - 24-60 верст, Пендинская - 18 верст, Кушкинская - 4 версты¹⁹. Власти никак не могли заставить таможенных чиновников жить и работать на самой границе, из-за чего пограничникам приходилось постоянно сопровождать купцов до таможни. Правда, часть пограничных постов на сухопутном участке бухарской линии в тот период также находилась на удалении, и их перемещение на саму пограничную черту растянулось и не было завершено к 1917 году.

Привоз пошлинных и беспошлинных товаров из Афганистана на территорию Бухары осуществлялся через пограничные посты, которые были связаны с соответствующими таможнями и обеспечивали сопровождение туда купцов с товарами. Так, Керкинская таможня обслуживалась пограничными постами Зеид или Донгуз-Сырт. В Келифскую, Айваджскую, Паттагисарскую таможни, Босагинскую и Чубекскую заставы, Чушкагузарский и Богоракский переходные пункты приезжали купцы, пройдя предварительно соответствующие по­граничные посты. Доставка товаров и купцов в Сарайскую таможен­ную заставу осуществлялась чинами Кокульского поста²⁰.

Если содержание Амударьинской бригады ОКПС могло обхо­диться российской казне в 640 тыс. руб. в год, то затраты на обслуживание всех таможенных пунктов на афганской границе, по мнению Е.П. Ковалёва, должны были ежегодно составлять не менее 100 тыс. рублей²¹. При этом на базарах в Туркестане и особенно в Бухаре время от времени распространялись провокационные и ложные слухи о том, что податями населения оплачивается содержание русских войск (в том числе пограничных отрядов) и таможен в Бухарском эмирате²². Представители царской администрации в Бухаре и туркестанские власти прекрасно знали, что это не соответствовало действительности - Россия, наоборот, создала возможности для постоянного увеличения доходов эмира, сделав его за короткое время одним из самых богатых людей Востока, а русские военные отряды, покупая продукцию у населения, решали его важнейшие экономические задачи, но долгое время смотрели «сквозь пальцы» на такие сообщения. Тем не менее, когда в 1916 г. произошли волнения населения Туркестана, испугав власти и заставив сурово их подавить, и затем в револю­ционном 1917 г. один из главных ударов местного населения был направлен именно против таможенных и пограничных пунктов - многие из них, будучи главными признаками зависимости, вызывая к себе негативное отношение бухарской элиты, были разрушены²³.

В самой восточной части Бухары (Западный Памир²⁴) и на значительном сегменте восточного Памира, как части Ферганской области Туркестана, действовал армейский пограничный отряд «Памирский»²⁵, имевший особый статус в силу закрытости и секретности рай­она, который он обслуживал. В 1892 г. было впервые решено оставить здесь на зиму небольшой отряд. Место для зимовки было выбрано в долине р. Мургаб. Однако после соглашения 1895 г., когда половина

101

Шугнана и Дарваза были переданы афганцам, для охраны границы, которая здесь прошла по Пянджу, было решено обустроить несколько военных постов на постоянной основе. Их центром в 1896 г. стал новый пост Хорогский, получивший название по небольшому шугнанскому кишлаку в Восточной Бухаре²⁶. Он разместился несколько выше по течению реки того временного поста, который был оставлен здесь в 1892 году. Однако в 1908 г. выяснилось, что новое расположение поста неудачно - он легко простреливался с террасы, расположенной над ним соседней горы. При руководстве отрядом подпол­ковника Э.К. Кивекэса вновь было решено перенести Хорогский пост на новое место - туда, где в Гунт впадает приток Шохдара²⁷. Хорогский пост стал штаб-квартирой отряда, объединившего вместе с ним и другие посты - Ишкашимский, Лянгарский и так называемые «восточные» - Памирский и Рангкульский. Вместо упоминаемого «Инструкцией» 1902 г. в числе «восточных» Акташского поста²⁸ к 1907 г. был создан пост Кызыл-Рабатский, расположившийся на левом боло­тистом берегу долины Аксу, близ устья реки того же названия.

Памирский отряд должен был действовать в стратегически важ­ном и сложном районе, на пересечении российских границ с Афганистаном, Китаем и Бухарой, держа под постоянным контролем подходы к Британской Индии. В силу этих факторов перед отрядом всегда стояла задача разведки и систематического изучения сопредельных терри­торий. Он справлялся с ней, имея ограниченный по численности личный состав, который практически все годы, за исключением первых, временных отрядов²⁹, был меньше штатного расписания, и без учета джигитов, нанимаемых из местных, не превышал 200 человек. Так с 1907 г. в течение нескольких предвоенных лет посты отряда включа­ли: Хорогский - 59 чел. с начальником отряда (по штатному расписанию должно было быть 64 чел.), Памирский - 56 чел. (57 чел.), Лянгарский - 21 чел. (20 чел.), Ишкашимский - 25 чел. (22 чел.), Рангкульский – 7 чел. (7 чел.) и Кызыл-Рабатский – 17 чел. (16 чел.) Другими словами, по расписанию было 186 чел., в действительности - 185 человек. В условиях начавшейся мировой войны состав отряда изменился незначительно и к началу 1916 г. в соответствии со штат­ным расписанием составлял: Хорогский пост - 70 чел., Ишкашимский - 22 чел., Лянгарский - 30 чел., Памирский - 48 чел., Кизыл-Рабатский - 16 чел., Рангкульский - 7 чел., то есть, в общем, 193 чел. (без учета джигитов)³⁰. Однако и в этот период штатное расписание не соответствовало действительности: вместо 9 офицеров по штату в июле 1916 г. в отряде было 5 офицеров³¹. Этим шести российским постам противостояли 14 афганских (данные 1907 г.): Файзабад, Калаи-Бар-пяндж, Андодж, Ишкашим, Калаи-Пяндж, Сархад, Мунджан, Калаи-Явун, Рустак, Ханабад, Янги-Кала, Нусай, Чай-Об и пост (с не­известным названием) напротив перевала Дора³².

Однако узко-боевой и только разведывательный характер задач, стоявших перед отрядом, продержался недолго. «Инструкция начальнику Памирского отряда», подписанная 31 января 1914 г. генерал-губернатором Туркестана А. Самсоновым (1909-1914) закрепила уже сложившееся положение - кроме охраны границы на отряд возлагалась задача обеспечения «спокойствия и безопасности населения Па­мира и ограждение его от грабежей и насилий»³³. Хотя часть террито-

102

рии, которую контролировал отрад, относилась к Бухаре, и это, в том числе в секретных инструкциях, не ставилось российской властью под сомнение, туркестанская администрация настояла на том, чтобы хозяйственно-административное управление районом осуществлял не представитель Бухарского правительства - шугнанский бек, а командир отряда. Подчиняясь по служебным вопросам начальнику штаба туркестанского военного округа, а, следовательно, генерал-губернатору, он в гражданских делах стал отчитываться перед администрацией Ферганской области. Соответственно, офицеры отряда выполняли обязанности участковых приставов³⁴. По свидетельству командира Памирского отряда И.Д. Ягелло (1914-1917), «русское правление» было введено «по просьбе самого населения через особую депутацию к генерал-губернатору» Туркестана. При этом секретные инструкции из Ташкента (1905, 1914 гг.) негласно настаивали на постоянном пребывании шугнанского бека в кишлаке Хорог при руководстве Памирского отряда³⁵.

Решение о передаче административного управления районом от­ряду было связано с осознаваемой российскими властями спецификой региона, имевшего население, которое сохраняло отличия в культурном плане от остальных жителей эмирата. Не имея своей письменности, используя таджикский язык, оно в религиозных вопросах, в отличие от большинства таджиков-суннитов, исповедовало ответвление шиизма - исмаилизм³⁶. Однако бухарские власти в первые годы³⁷ намерено не захотели считаться с этими особенностями. В 1901 г. шугнанский бек Ишанкул усилил не только поборы с населения (закат - налог по шариату), но и пытался организовать на Памире суннитско-мусульманские школы, вызвав протесты исмаилитов и их попытки перебраться в Афганистан³⁸. В условиях, когда на всем Западном Памире в период руководства отрядом А.Е. Снесаревым (1902-1903 гг.) насчитывалось всего 97 кишлаков с населением 14 128 чел. при подавляющем большинстве бедняцких хозяйств, по­добные действия бухарских чиновников могли иметь катастрофические последствия не только для населения, но и для пребывания на Памире самого отряда. При этом, если западные посты, будучи до­полнительной нагрузкой для местных жителей, ежегодно покупали у них свыше 4 тыс. пудов муки и зерна, в результате чего некоторые группы населения стали богатеть³⁹, то бухарский закат, по свидетельству Снесарева, должен был изымать у бедного населения без какого-либо вознаграждения до 23 тыс. пудов зерна⁴⁰. Это подтолкнуло российские военные власти к отстранению бухарцев от прямого управления районом. Вместе с тем, секретные инструкции о ведущей роли русских военных на данной территории заботились в первую очередь о сохранении условий секретности и изоляции района, что невозможно было обеспечить, если бы здесь по-прежнему хозяйничали бухарцы.

Афганцы в тот период не имели на своей северной границе со­оружений и коммуникаций, какие были в Европе или Турции. Некоторое влияние, в основном английского военно-инженерного и фортификационного искусства, сказалось на укреплениях Дейдади, Герата и Кабула, но большинство афганских пограничных «крепостей» представляли собой сооружения типа «кала» - прямоугольных или

103

квадратных, в основном глинобитных, реже каменных, построек. По углам таких «крепостей» возводились круглые или четырехугольные (иногда многоугольные) башни различного диаметра и высоты с куполообразной или плоской крышей, имевшие узкие окна-бойницы⁴¹. Российские пограничники всегда считали, что любая такая «крепость» может быть легко обойдена»⁴².

При этом российские постовые укрепления не особо отличались от афганских по своей примитивности. По свидетельству Д.Н. Логофета, будущего генерал-майора (1916 г.), служившего в тот период на афганской границе (Амударьинская бригада) и активно изучавшего регион⁴³, большинство из них, за явным исключением Кушки, располагалось «в обыкновенных, в добавок глинобитных домах, совер­шенно не могущих быть приспособленными для обороны при нападении»⁴⁴. Такие постройки отчасти объяснялись тем, что русские, подобно англичанам, были намерены держать Афганистан в качестве «непроходимого болота» или, как тогда говорили, «буфера», не только в отношении соперничающей стороны, но и возможных европей­ских конкурентов. Формально уровень российских постовых укреп­лений на афганской границе свидетельствовал о стремлении России сохранять здесь сложившийся «status quo», не провоцируя Афганистан развиваться в военном отношении. Одновременно в российском общественном мнении существовало представление о том, что Амударья - это лишь временный барьер, и граница рано или поздно будет отодвинута на юг, к Герату, а потому невольно возникал воп­рос, зачем строить основательные укрепления и крепости. Однако после заключения англо-русского соглашения 1907 г. стали высказы­ваться сомнения в правильности такой политики, стало приходить понимание того, что в случае масштабного конфликта не удастся долго держать Афганистан в изоляции, и при существующей примитивной системе российских пограничных укреплений, по мнению «Туркес­танских ведомостей», намекавших на германцев, «европейские войска... могут появиться под их глинобитными стенами на второй день после объявления войны, (и) нам волей-неволей придется думать об укреплении границы и постройке по ней первоклассных бетонного типа крепостей»⁴⁵.

Правитель Афганистана тех лет эмир Хабибулла-хан (1901-1919), обращая особое внимание на армию (регулярные части - низами и резерв - дафтари), а также на войска, расквартированные в столице, пограничными, в основном иррегулярными, частями интересовался мало. При приблизительной цифре афганской армии в 90 тыс. чел., состав иррегулярных войск (ополчение и милиция) характеризовался, по выражению Снесарева, «полной гадательностью» и мог составлять, по скромным подсчетам, 400-500 тыс. чел.⁴⁶, которые должны были выставить в случае войны все племена, населявшие Афганистан.

Тем не менее, вдоль границы с Россией и Бухарой афганцы создали три линии обороны. Первую представляли кордоны пограничной стражи, где службу несли в основном части милиции, вторую - ли­нию сопротивления - гарнизоны Ахчи, Андхоя, Ташкургана и Рустака и, наконец, третью - главные силы Афганского Туркестана - гарнизоны Маймене, Мазари-Шарифа и Файзабада⁴⁷. Основными афганскими пунктами, где находились воинские части на границе с Рос-

104

сией и Бухарой, были Герат, Тахтапуль, Ширабад-Кала, Шор-Тепе, Кара-Тепе, Чильдухтер, Калаи-Ноу, Бала-Мургаб, Меручак, Маймене, Андхой, Шибирган, Ахча, Майдан-Дивал, Сыдгирт, Дейдади, Таш-Курган, Файзабад, Рустак, Ходжа Имам-Саиб, Ханабад; в Бадахшане - Базай-Гумбез, Мунджан, Тупхана, Сафид-Дара, Ясич, Ишкашим, Рабат, Калаи-Пяндж, Сарахад, Калаи-Барпяндж, Джамарч, Калаи-Нусай, Калаи-Куф, Калаи-Хогон, Калаи-Явун, Янги-Кала, Чиамб-Дуж⁴⁸.

Непосредственная охрана границы была возложена на части пер­вой линии, которые формировались из иррегулярных войск и ополчения (улуси). Последние могли составлять все способные носить оружие мужчины от 17 до 70 лет. В зависимости от значения пункта численность иррегулярных войск и ополчения в мирное время колебалась от одного взвода до двух сотен⁴⁹. По данным русской развед­ки, накануне первой мировой войны вдоль границы с Бухарой от Вахана до Паттагисара афганцы имели 46 постов первой линии при общей численности служащих до 600 человек⁵⁰. Наиболее сильные афганские посты первой линии находились против Босаги, Кундуза, Сарая и Хорога. При этом она была растянута с таким расчетом, чтобы против каждого российского поста находился афганский пост (от 10 до 40 человек). В гарнизонах второй линии располагались примерно по два батальона пехоты и две сотни конницы. Более значительными были гарнизоны третьей линии. Так, в Мазари-Шарифе (включая крепость Дейдади) службу несли 4 батальона пехоты и один полк конницы с артиллерией. Несколько меньше сил располагалось в Маймене и Файзабаде. В целом, в афганском Туркестане было расквартировано не менее 15 тыс. человек⁵¹.

Большинство постов афганской пограничной охраны вдоль границы с Россией и Бухарой были конными, а солдаты вооружены кур­ковыми ружьями. Только с конца 1909 г. здесь стали появляться од­нозарядные винтовки системы Генри-Мартини, которым придавалось по 25 боевых патронов. Кроме того, на посту Хамиаб каждому всаднику, кроме ружья или винтовки, полагалось иметь шашку. Служба в афганской пограничной сотне считалась пожизненной и казен­ной - основное довольствие, хотя и очень ограниченное, пограничники получали от казны, за исключением одежды⁵². Считается, что казенное обмундирование было, но оно выдавалось солдатам только в особо торжественных случаях или на учения, а так как это случалось очень редко, повседневно солдаты ходили в гражданском, отчего их внешний вид был крайне разнородным⁵³.

В полном составе сотня собиралась редко, так как большинство ее членов жило в своих домах и только некоторые, обычно бездомные, постоянно находились на самих постах. Командир, нахождение которого и самой сотни было в более или менее крупном населенном пункте, каждые три-четыре месяца проводил ее сбор и отправлял новых охранников на посты. При этом состоявшему на службе в сотне не запрещалось посылать вместо себя родственников или прислугу. Поэтому в период полевых работ составы афганских постов обычно сводились к минимуму и лишь в осеннее и зимнее время, когда оживлялась приграничная торговля, заметно увеличивались⁵⁴.

Постовая служба состояла в строгой охране границы, досмотре всех переходящих ее и наблюдении за тем, чтобы из Афганистана не

105

вывозились запрещенные эмиром товары - пшеница, ячмень, ковровые изделия, каракулевые шкурки и овцы, представлявшие эмирскую монополию. Будучи частью иррегулярных войск, хотя к началу XX в. уже частично переведенных в регулярные подразделения, сотни выполняли и другие функции - участвовали в подавлении народных восстаний, мятежей феодалов, охране дорог и складов. Иногда их направляли для сбора налогов⁵⁵. При этом одной из ведущих форм деятельности оставалась торговля, цели и характер которой зачастую противоречили задачам охраны границы. Этот фактор становился причиной многочисленных злоупотреблений в деятельности пограничной охраны. Нередко даже в Кабул поступали жалобы от населения и торговцев, переходивших границу и подвергавшихся вымогательствам и грабежу со стороны пограничной охраны. Так, в 1910 г. файзабадский джарнейль⁵⁶ Хаджи Гуль-хан получил из Кабула личный фирман (указ) эмира, требовавший запретить его пограничникам в свободное от службы время заниматься торговыми делами из-за многочисленных жалоб на них со стороны купцов. Однако чиновник был бессилен изменить сложившееся положение⁵⁷. Все свидетельствовало о том, что зачастую в афганской пограничной службе первой линии удерживались, по выражению Снесарева, «неудачники, бездомники, люди, отвыкшие от труда», сюда шел «не цвет страны, а ее отбросы» даже внешний вид которых производил самое невыгодное впечатление⁵⁸. Подобную характеристику афганской пограничной роты, как «орды», давал Д.Н. Логофет⁵⁹.

Кроме того, через границу переправлялся терьяк (опиум), рас­пространением которого активно занимались афганские пограничники, хотя значительная его доля все же шла через неохраняемые участки границы. Перевозка опиума через Пяндж осуществлялась зимой по ночам, когда преодоление реки вброд не являлось проблемой, а для российской пограничной стражи не было никакой возможности изолировать один берег от другого. Контрабандисты пользовались слабостью русской охраны, отсутствием постоянных часовых, редким расположением постов и тем, что переход границы формально не был запрещен на всем ее протяжении. Небольшие порции опиума прово­зились также через российские пограничные пункты⁶⁰, солдаты и  офицеры которых, обнаружив его, по-разному реагировали на данный товар.

Важным местом складирования терьяка и анаши являлся северо-восточный афганский Рустак, откуда через бухарский Куляб сырье переправлялось на север и распространялось по Восточной Бухаре. Активными участками перевозки опиума из Афганистана на бухарс­кую и российскую территории считались, по свидетельству начальни­ка Памирского отряда, пограничные Дарваз, Рушан и Шугнан, где афганские солдаты торговали им «большею частью в долг». Нередко, когда возникала необходимость ускорить возврат долга, они распространяли слухи о своем возможном перемещении на другие участки границы. Начальник Памирского отряда А.В. Муханов (1904-1911), получив весной 1909 г. сообщение о готовящейся смене гарнизонов в афганском Бадахшане, был склонен думать, что «солдаты умышленно распускают слухи о своем уходе, дабы иметь оправдание в оказа­нии давления на своих должников, каковых у каждого из них много

106

и на нашем и на том берегу»⁶¹. В отдельные годы, а таким в нашем исследовании был 1910 г., торговля опиумом принимала такие масштабы, что начальник Памирского отряда, на котором лежали не только военные, но административные и полицейские функции, вынужден был обращаться с письмом к файзабадскому джарнейлю, прося пресечь ее в Шугнане, а также называя важный центр складирования сырья - афганский Кала-и Барпяндж. Известно, что в тот год по распоряжению из Кабула было назначено расследование, конфисковано несколько тюков опия, и продажа его на время пре­кратилась⁶².

Как и русские на Памире, начальники афганских постов, осо­бенно вдоль сухопутной границы с Закаспийской областью, должны были выполнять административные функции в своих приграничных районах. При этом афганские посты могли находиться от российских на расстоянии 100-300 «шагов» (например, в Босаге оба поста отделял лишь небольшой арык), но не поддерживать никакого общения, ничего не знать о жизни на противоположной стороне. Исключения были лишь в некоторых местах, например, между постами в кушкинском районе (афганский Кала-Чильдухтер - российские Чиль-духтер и Кушка), где их командиры появлялись в сопровождении конвоя с дружеским визитом у соседей и даже устраивали взаимные угощения. Однако, в целом, в солдатской среде господствовало недо­верчивое, подозрительное отношение к соседям⁶³. При этом за всю историю российско-афганских отношений не случилось ничего похожего и равного трем военным конфликтам, которые историки на­звали англо-афганскими войнами, а были, по выражению Снесарева, хотя и «два боевых», но лишь «случайных эпизода - кушкинский и соматашский»⁶⁴. Между тем, дружеские отношения между соседями, отмеченные в кушкинском районе, не одобрялись в Кабуле: началь­ник афганских пограничных постов в Бадгисе серхенг (полковник) Зарин-хан, обвиненный в дружбе с русскими, в июне 1910 г. был снят с должности, отозван в Кабул, а на его место прибыл бывший хаким Бала-Мургаба Яр-Мамед-хан⁶⁵.

Поддержание отношений между соседями на афганской границе было важно хотя бы потому, что граница с Афганистаном, в отличие от границ России с европейскими странами, не была двухполосной. Она изначально не выстраивалась в две линии, обычно разделенных «нейтральной полосой», когда каждая из них обслуживается соответ­ствующим государством⁶⁶. Такое решение не было случайностью, ибо укладывалось в тогдашнюю картину взаимоотношений держав - сам Афганистан воспринимался в качестве такой нейтральной полосы, разделявшей владения двух империй. При этом только часть, сухопутная граница по Закаспийской области и на Памире, была обозначена пограничными столбами. Граница же по Амуларье-Пянджу не имела столбов, так как была чисто кабинетным решением, без организации работ разграничительных комиссий на местности, когда условно все течение реки было принято за линию раздела между Бухарой и Афганистаном. Но обозначение сегментов границы одним рядом столбов международными пограничными комиссиями требо­вало, чтобы их восстановление проводилось также совместно. Однако пограничные споры возникали постоянно, а собрать совместную ко-

107

миссию для восстановления даже одного пограничного столба стано­вилось серьезной проблемой.

Кроме того, по всей границе с Афганистаном имелись крупные лакуны, участки границы, которые не обслуживались пограничной охраной и армейскими соединениями. Так, в Закаспийской области из-за сложных природных условий не охранялась граница с Афганистаном вдоль Каракумской пустыни и на всем ее протяжении, вплоть до Карабильских высот, не было, кроме двух фланговых, пограничных постов. В итоге, на расстоянии почти 300 верст, от Калаи-Вели до Босаги, граница оставалась открытой для разбойничьих отрядов, контрабандистов и беженцев⁶⁷. Также в Закаспии из-за природных факторов не охранялся пограничный участок почти в 150 верст меж­ду постами Меручак и Чильдухтер. В Восточной Бухаре между Шаугоном (самый восточный пост Амударьинской бригады) и хорогским постом Памирского отряда находился еще один крупный, почти в 350 верст, неохраняемый сегмент границы. Таможен также не было, хотя здесь, в Дарвазе, находилось крупное бухарское селение - Калайи-Хумб⁶⁸. По мнению Логофета, эти неохраняемые участки границы были «широкими воротами», через которые в Бухару и Россию ввозилось «большое количество различных англо-индийских товаров», проникали «ненадежные элементы из Афганистана, а подчас и эмиссары английского правительства»⁶⁹. Ковалёв, возглавлявший в тот период Бухарскую таможню и хорошо знавший о неохраняемых участках границы, удивлялся при этом «добросовестности большинства афганского купечества, привозящего свои товары на оплату пошли­ною в таможни»⁷⁰.

Поскольку значительную протяженность границы с Афганиста­ном составляла река (в первую очередь, по территории Бухары), воп­росам охраны и условиям ее пересечения уделялось особое внимание. Однако разрабатываемые с 1907 г. «Инструкция чинам 31-ой пограничной Амударьинской бригады по надзору за каюками⁷¹, плавающими по Амударье и Пянджу» и новые «Правила по пограничному надзору на бухаро-афганской границе» были введены в действие лишь 1 июля 1912 г. с изменениями первоначальных текстов. Главная причина этого была проста - они задевали экономические интересы крупных торговых домов и чиновничества Бухары, контролировавших важнейшие торговые пути с Афганистаном.

Такая ситуация являлась следствием сохранявшегося царскими властями двойственного, противоречивого подхода к обеспечению жизнедеятельности пограничной полосы на территории Бухары. Так, охрана границы и таможенные процедуры стали прерогативой и обязанно­стью российской пограничной администрации, но контроль переправ через реки был оставлен за бухарцами. При этом переправы были важнейшим фактором экономического и административного влия­ния в регионе, одним из основных источников доходов бухарского правительства⁷². Находясь на перекрестках главных путей, бродов и дорог, как правило, рядом со всеми крупными российскими пограничными постами и таможнями, они действовали в течение года. Наиболее активными среди них были лодочно-каючные переправы - Аккумская, Келифская, Салтыарыкская, Чушкагузарская, Паттагисарская, Айваджская (Кабадианская), Тахтакунатская, Караултюбин-

108

ская, Сарайская, Кокульская, Чубекская, а также гупсарные⁷³ - Акджарская, Богоракская и Шаугонская⁷⁴. По свидетельству Логофета, бухарские власти собирали на переправах «крупный доход, об­лагая все огромными пошлинами в размере, зависящем от средств переправляющегося, личного усмотрения и добросовестности Бухарского чиновника»⁷⁵.

Разработка «Инструкции» ставила цель - наделить пограничников правами контроля основных переправ между Бухарой и Афганистаном, ограничив в этих функциях бухарцев. Но в итоге она лишь отразила сложившуюся за многие годы практику: пограничники, не вмешиваясь напрямую в деятельность бухарских чиновников, осуществляли надзор за плавающими по реке каюками, плотами и гупсарами.

Для выполнения общих патрульных функций с ближайшего российского пограничного поста к переправе отправлялись по два дозорных. Обычно они несли службу посменно, меняясь через каждые шесть часов: пока один следил за рекой, передвижениями по ней и деятельностью бухарских чиновников на переправе, другой мог отдыхать под специально сделанным навесом⁷⁶.

Каюки с товарами, которые шли по реке, должны были «остано­виться у ближайшего передового таможенного учреждения», а их хозяева - «заявить о своем прибытии»⁷⁷. Если переправа с афганской на бухарскую сторону происходила вдалеке от российских постов и таможен, оба часовых должны были сопровождать купцов до ближайшей таможни или заставы⁷⁸, где их груз осматривался, взимались пошлины и выдавались разрешения на перевозку товаров. Обычно на промежуточных постах и таможнях такие плоты и каюки, которые продолжали движение по реке, не останавливались и не досматрива­лись, если не было информации о контрабандном характере груза или о том, что он не прошел первичный осмотр. При нормальном развитии ситуации новыми местами контроля становились лишь Боссага или Ак-Кум.

Был определен список афганских товаров, в основном являв­шихся предметами домашнего хозяйства, которые пропускались русскими таможнями и постами пограничной стражи беспошлинно: «хлеб всякий в зерне, мука всякая, овощи всякие свежие, фрукты и ягоды свежие, кормовые травы всякие, молоко пресное и кислое, творог свежий и сушенный, сыр азиатский, масло коровье и овечье, мясо баранье свежее, сало баранье и говяжье, птица домашняя всякая, яйца, дичь, рогатый скот, овцы, козы, лошади, ослы (ишаки), катера⁷⁹ (ло­шаки), верблюды, лесные материалы, древесный уголь и дрова». На купцов с такими товарами начальник первичного поста оформлял соответствующие документы и пропускал на территорию Бухары и Туркестана⁸⁰.

Важнейшими задачами для российских пограничников на афганской границе, в полной мере невыполнимыми из-за ограничен­ных людских и технических ресурсов, а также специфических природно-географических факторов, оставались борьба с контрабандой, поиск задержание и преследование ее в приграничной полосе, в зоне дистанции отряда. При этом, если пограничный разъезд на сухопутной границе натыкался на караван, который мог быть контрабандным, с его задержанием возникали трудности. Хозяин каравана

109

мог заявить, что перешел границу там, где почему-то не был выстав­лен пост, но теперь он намерен двигаться в таможню, чтобы оплатить пошлину. Логофет, описывая такую ситуацию, отмечал: «А если ука­жите ему, что в этих местах, куда он направляется, нет таможни, то у него готовый ответ: "я России не знаю и потому не знаю, куда ведет эта дорога"». Пограничному разъезду оставалось лишь выделить конвой для сопровождения каравана до таможни или ближайшего поста⁸¹.

Контрабанде на водном участке границы способствовало не только ограниченное количество застав, но и сами природные условия, позволявшие злоумышленникам переходить границу практически в любом месте: река от Богорака до Босаги состояла из бесчисленных рукавов, разъединяемых островами, многие из которых были покрыты зарослями камышей с болотами, пути через которые были известны только местным жителям.

При этом, если на сухопутной афганской границе, например в сентябре 1911 г., чинами Закаспийской бригады было проведено 19 случаев задержаний (осуществлены 7 выемок, задержаны 33 чел., пытавшиеся провезти контрабанду через посты и таможни, арестованы 55 контрабандистов при переходе границы), то Амударьинская бригада осуществила за это время лишь 5 задержаний (задержаны 13 чел. с контрабандным товаром)⁸². Однако эта официальная статистика свидетельствовала не о реальных различиях в состоянии контрабанды на речной и сухопутной границах, а лишь об особых трудностях ее задержания на реке.

Обычным признаком контрабандной переправы через реку считалось ночное время суток, так как, в соответствии с инструкциями, движение по реке могло осуществляться лишь до захода солнца. Ночью все речные средства должны были находиться на берегу, привязанные цепью к столбам и запертые на замки, ключи от которых хранились у начальников военных постов. Инструкции требовали задерживать все плавательные средства, которые в это время пытались выгрузиться между постами и таможнями. Предупреждения об этом, написанные на местных языках, были вывешены на всех переправах, где могли останавливаться или проплывать мимо каюки⁸³.

По свидетельству шефа пограничной стражи, министра финансов В.Н. Коковцова, в сравнении с кавказской границей, где расстояние между постами в среднем составляло 9-10 верст, на афганской оно местами достигало 20 верст⁸⁴, а число служащих на посту при этом не превышало 10 человек⁸⁵. По сравнению с тогдашней российской границей с Пруссией, где показатель плотности охраны границы составлял 8,1 чел. на километр и даже с Австро-Венгрией - 3,8 чел., в зоне ответственности Закаспийской и Амударьинской бригад он был лишь 0,6-0,7 пограничника на километр границы⁸⁶. Эти факторы влияли на то, что пограничникам было трудно не только заметить прорывы контрабандистов через границу, но и оказать своевременную поддержку своему наряду, вступавшему с ними в столкновения. Нередко звуки выстрелов на постах были не слышны, и помощь опаз­дывала, что ставило пограничные разъезды в трудное положение, если противник оказывался сильнее.

В конце декабря 1911 г. на границе произошло событие, взбудоражившее туркестанское общество. Конный разъезд из двух погра-

110

ничников⁸⁷, выполнявших задачи сторожевой службы, застал в десяти верстах от поста Меручаг (Закаспийская область) афганский караван. Контрабандисты воспротивились следовать за пограничниками, ограбили и жестоко убили их, а затем скрылись на афганской территории. Информация об этом стала широко известна и попала в туркестанские газеты⁸⁸.

6 июня 1913 г. было совершено дерзкое нападение на погранич­ников Амударьинской бригады на территории Бухарского эмирата. Солдаты были командированы с поста Айвадж надзирать за перепра­вой на реке, то есть выполняли функции военного караула. Рядовому Комарницкому, который оказался «активным» часовым, злоумышленники нанесли шесть серьезных ран, отобрали трехлинейную винтовку и сумку с патронами. Его товарищ, рядовой Болякин, находившийся «шагах в 700 от места происшествия» и не видевший момента нападения, пытался обстрелять уплывавших на турсуке⁸⁹ двух человек, но они скрылись на афганском берегу, где располагался пограничный пост⁹⁰. 12 октября 1913 г. были убиты три российских солдата близ пограничного поста Берды-Клыч (Закаспийская бригада). По данным «Туркестанских ведомостей», только на границе Закаспийской области с Персией и Афганистаном в 1913 г. были убиты «семь нижних чинов» российской пограничной стражи⁹¹. Однако попытки закаспийской администрации не оставить безнаказанными происшедшие на границе события, не привели к улучшению ситуации: афганцы не ответили на заявленные претензии, а генерал-губернатор Самсонов не решился на «репрессивные меры» в отношении представителей афганского эмира, опасаясь, что область может сильно пострадать от ответных действий Кабула в обеспечении дешевой рабочей силой⁹².

Актуальным все эти годы оставался вопрос о расширении территории с 21 до 50 верст от линии границы, в которой пограничники могли преследовать проникших в Бухару и Туркестан контрабандистов. Если в Закаспийской области, как части туркестанского генерал-губернаторства, такое решение было принято властями еще в 1907 г., то в Бухаре этот вопрос не решался в течение нескольких лет. Расширение зоны действий российской погранохраны и таможенных учреждений на территории, хотя и зависимого, но сохранявшего формальные признаки самостоятельности государственного образования, требовало различных согласований и задевало интересы влиятельных бухарских чиновников, связанных с афганской торговлей. Проекты «Правил» и «Инструкций» до их вступления в силу в 1912 г., пытаясь совместить интересы разных сторон, предлагали либо предварительно согласовывать с бухарской администрацией действия погранични­ков в пределах планируемой 50-верстной черты, либо совершать аресты и выемки товаров в этих пределах «при участии местной бухарс­кой власти»⁹³.

Однако эти варианты не устроили туркестанские власти. Было решено сохранить прежнюю 21-верстную зону в надежде, что в усло­виях зависимости Бухары и нахождения здесь российских постов всегда найдется возможность для преследования контрабандистов и за этими пределами. Однако для вскрытия тюков и багажей за этой чер­той, чтобы не вызвать осложнений с бухарцами, требовалась твердая уверенность в контрабандном характере товара⁹⁴. Впрочем, тамо-

111

женный устав империи, принятый в 1910 г. и действовавший до большевистского переворота, несколько увеличил активное пространство для пограничников, определив, что 21-верстную черту следует считать не от линии границы, а от реального места расположения постов⁹⁵.

Вопрос о преследовании контрабандистов, которые пытались скрыться на территории Афганистана, оставался одним из актуальных. Так как афганские власти обычно отказывались вступать в какие-либо контакты по таким вопросам, секретные «Инструкции» 1910 и 1912 гг. не запрещали «в случае необходимости преследовать злоумышленников» на их территории (в пределах 21 версты от границы), но подчеркивали «личную ответственность за все могущие произойти посему недоразумения, если переход этот будет обставлен неудачно». При этом данное условие касалось только джигитов и офицеров стражи, тогда как солдатам любой переход границы, даже в целях преследования контрабанды, был запрещен. Последнее было связано с участившимися в тот период нарушениями границы солдатами-дезертирами, стремящимися через Афганистан уйти в Индию. Но и секретные переходы афганской границы офицерами российских погранотрядов также были обставлены условиями: следовало доло­жить о каждом случае «по команде», избегая какой-либо самодеятельности, случайных или тем более самовольных действий⁹⁶.

Следует признать, что российские пограничники, с одной сторо­ны, активно борясь с контрабандой, с другой, поддерживали ее, когда она становилась средством воздействия на противоположную сторону. Сам начальник 7-го округа пограничной стражи генерал-лейтенант В.А. Нарбут, прекрасно зная, что из Афганистана запрещен вывоз хлеба и скота (как крупного, так и мелкого), отдал распоряжение командирам 30-й Закаспийской и 31-й Амударьинской бригад «принять секретные меры содействия этому ввозу помимо афганских таможен и постов»⁹⁷. С одной стороны, туркестанские власти хотели по заданию Петербурга развивать хлопководство, а потому, нарушая афганские законы, способствовали привозу из эмирата необходимых продуктов питания, чтобы население о них не беспокоилось. С другой стороны, они совершали намеренные действия, причиняя неудобства афганцам в ответ на многочисленные ограничения и трудности для российских купцов в афганской торговле, которые больно ударяли по авторитету империи. При этом все понимали, что, несмотря на запрещение афганским правительством вывозить хлеб и другие продукты, у властей нет реальной возможности удержать население северного Афганистана от этого - тому было трудно существовать без нарушения суровых эмирских указов. В любом случае, российские пограничники нередко поддерживали привоз из Афганистана всего того что там называлось контрабандой.

Однако, по мнению управляющего Бухарской таможней Е.П. Ковалёва, главными контрабандистами, развращающе действующими на местное население и нижних чинов российской стражи, были все же «вольнонаемные джигиты» из местных. Именно они, используя связь с российскими пограничными постами отправлялись на выполнение каких-либо заданий в Афганистан или на границу, попутно решая свои коммерческие вопросы. Российская таможенная и пограничная охрана, зная что каракулевые шкурки составляют эмир-

112

скую монополию и запрещены к вывозу из Афганистана, способствовала их контрабандной доставке, разрешая контрабандистам, в числе которых нередко выступали джигиты, заблаговременно указывать места тайной от афганской охраны переправы. За шкурками последовали и другие товары. Однако контрабандистам удавалось нередко перехитрить и пограничников. Так, заранее объявляя, где и как произойдет тайная от афганцев переправа, они заставляли чинов российской стражи целыми сутками дежурить в условленном месте. Однако когда пограничники, устав от ожидания, уходили, торговцы благополучно переправлялись⁹⁸.

Чтобы организовать вывоз запрещенных эмирским правительством продуктов и скота, в Афганистан с ведома российской пограничной охраны приезжали туркмены группами по 5-6 чел., вооруженные винтовками и нисколько не боявшиеся афганских пограничников. Те, в свою очередь, стремились лишний раз не вступать в конфликты, хорошо зная, к чему приводят попытки таких задержаний. И если, хотя и редко, это происходило, перестрелка заканчивалась значительными потерями с обеих сторон. В течение 1912 г. таких крупных стычек на афганской границе было восемь⁹⁹.

Так как специальные службы в России еще только создавались, пограничники несли на себе функции разведки и сбора информации о соседних странах. Агентурная и разведывательная работа входила в обязанности всего командного и начальствующего состава ОКПС - от начальника округа до помощника командира каждого поста¹⁰⁰. В штаб туркестанского военного округа разведданные поступали от на­чальника Памирского отряда, где сформировался один из главных центров русской разведки в Центральной Азии, доставлявший сведения практически со всего Афганистана и Индии. Разведывательная активность отряда, «изучавшего» вместе с их командиром соседние территории в ходе «частых разъездов», была высокой: данные пред­ставлялись в Ташкент, обычно два раза в месяц¹⁰¹.

Так как единого разведывательного центра в стране еще не было, сбор данных велся наряду с пограничной стражей Военным мини­стерством через подразделения 2-го обер-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба (ГУГЩ), курировавшего восточное направление. В соответствии с «Инструкцией по разведке в погра­ничных иностранных государствах» (1912 г.), пограничники должны были «оказывать содействие чинам военного ведомства по получению негласным путем необходимых сведений, касающихся соседних армий (разведка), а равно по борьбе со шпионством соседних госу­дарств (контрразведка)»¹⁰². В Туркестане это распоряжение означало ведущую роль в этих вопросах штаба Туркестанского военного округа и генерал-губернатора края.

Важнейшие разведывательные пункты на границе с Афганистаном находились в Керки и Термезе, откуда в штаб округа поступали донесения, рапорты, агентурные записки, отчеты штабс-капитанов Канатова, Тутолмина, поручика П.К. Ченгеры. На территории Закаспийской области пограничную разведку направлял штаб 2-го туркестанского армейского корпуса, располагавшийся в Асхабаде¹⁰³. Сведения поступали как от постоянных, так и временных (случайных) разведчиков, которыми становились купцы, нередко беглецы и бродяги.

113

Однако заметных успехов в этом деле было мало. В первую очередь потому, что доступ на афганскую территорию был официально закрыт для иностранцев и не всякий офицер подходил для целей разведки на территории соседнего эмирата. Поэтому преобладала прак­тика получения основных сведений с помощью агентов и доносителей, нанимаемых для такой работы из местных жителей, которые шли на нее исключительно за деньги и выполняли небрежно. Зачастую многие сведения, которые добывались с помощью агентов, считались малодостоверными «за весьма малыми исключениями»¹⁰⁴. Судя по отчетам Памирского отряда, постоянными и надежными разведчиками здесь числились лишь несколько человек (около десятка агентов) из числа местных жителей, обозначенных в документах аббревиатурами (первые буквы имен или прозвищ людей из местных элит). Именно на них непосредственно выходил начальник отряда или его представители, ставившие задачи и формулировавшие способы их до­стижения. Однако проведение самой разведывательной работы на территории перекладывалось на этих людей. Они подбирали, обычно за деньги, агентов для выполнения поставленных задач, ограничиваясь взаимоотношениями с ними¹⁰⁵.

Афганцы также осуществляли разведку на российской и бухарской территориях и, видимо для этих целей, активно переманивали на свою сторону нижних чинов российской пограничной стражи и Военного министерства. Солдаты легко поддавались на агитацию и бежали в Афганистан, что свидетельствовало о серьезных проблемах и неблагополучном состоянии в военных структурах округа накануне мировой войны. Удачным для афганцев был 1910 г., когда с мая по июль в эмират перешли 15 русских солдат после обещаний, «что им будут платить большое жалование, дадут жен, оденут в красивую форму и в заключение сделают афганскими офицерами»¹⁰⁶. Девять из них были нижними чинами 31-й Амударьинской бригады¹⁰⁷. Разведчик штаба ТуркВО, которому удалось увидеть в Мазари-Шарифе российских солдат, выяснил, что хотя один из дезертиров по прибытии умер, остальные приняли ислам, были переодеты в мундиры и шаровары английского образца и отправлены в Кабул для представления самому эмиру. По данным разведчика, все они дали клятву на Коране служить Афганистану.

На первых порах афганцы были очень довольны побегами де­зертиров. Однако когда эти побеги стали приобретать массовый характер, это вызвало у них подозрения в намерении русских солдат закрепиться по приказу своих командиров в Афганистане, чтобы осуществлять разведку. К тому же, бадахшанские таджики активно распространяли слухи о том, что перебежчики - это «лишь нижние чины авангарда русских сил, которые в самом недалеком будущем двинутся на занятие Бадахшана»¹⁰⁸.

Летом 1913 г. политическое агентство в Бухаре получило от разведчиков непроверенные сведения, но решило использовать их, чтобы психологически воздействовать на солдат и прекратить их побеги в Афганистан. Сообщалось, что в начале мая в Мазари-Шариф прибыли 60 русских солдат, пожелавших принять ислам. Однако они были задержаны афганскими властями, а некоторые из них отправлены в Кабул, где над ними, якобы по приказу эмира, 27 июня была

114

учинена жестокая расправа. Хотя это сообщение так и не было подтверждено, а картина расправы над солдатами выглядела очень жестокой, МИД через исполняющего обязанности дипломатического чиновника А. Барановского посоветовал генерал-губернатору «распространить эти сведения среди пограничных войск вверенного ему края»¹⁰⁹.

Накануне первой мировой войны в прессе и ведомственных записках обсуждался вопрос о ситуации на афганской границе, о том, что посты Амударьинской бригады, расположенные выше Термеза, имеют слабую связь с командованием Бригады и в случае погранич­ного конфликта или наступления противника могут оказаться в изоляции. Действительно, река как главное средство передвижения, имела препятствия, перекаты, не позволявшие кораблям Амударьинской флотилии до них добраться и оказать своевременную помощь. Пред­ложения взорвать эти перекаты, очистить и углубить русло реки для прохода кораблей флотилии, высказывавшиеся еще прежним командиром бригады А.Д. Свиньиным¹¹⁰, не были осуществлены и при Пыхачёве. Продвижение же в эти районы по суше войсковых соединении из Керки и Термеза, а тем более из Чарджуя, Самарканда или Ташкента требовало времени и «при почти полном отсутствии колесных грунтовых дорог» должно было, по мнению Логофета, занять не менее 20-25 дней. Кроме того, на пути движения должны были воз­никнуть дополнительные трудности - многоводные и бурные реки Кафирниган, Вахш, Кизил-су, не имевшие мостовых перекрытий.

При этом афганские воинские части в Рустаке, Файзабаде, Кундузе, Таш-Кургане, Ханабаде или Имам-Саибе, находясь в 50-80 верстах от границы, были способны достичь ее за 3-4 дня и создать серьезную угрозу российским пограничникам даже небольшим кавалерийским отрядом. До подхода в этот район основных российских военных сил то, что здесь были призваны защищать пограничники, а именно Кулябское, Каратегинское, Бальджуанское, Дарвазское, Гисарское и Курган-Тюбинское бекства, считавшиеся житницей Бухары, могли быть захвачены противником, а пограничные отряды ока­заться в критической ситуации.

Затрагивался также вопрос, можно ли положиться в случае конфликта на границе на бухарские части, стоявшие в Кулябе (2 роты), Калайи-Хумбе (2 роты) и Бальджуане (1 батальон). Логофет называл их «пародией» на войсковые формирования, считая, что они не представляют реальной силы. Кроме того, были подозрения, что эти части, содержание которых ложилось тяжелым бременем на местное население, в случае активных действий афганцев против российских пограничных частей, не окажут им реальной помощи и не выступят в качестве союзников. При этом при наступлении афганцев местное население, родственное по вере, всегда питавшее к ним симпатию, могло выступить на их стороне, и тогда, по мнению Логофета, «прогнать обратно афганский отряд за Аму-Дарью потребует много времени и крови»¹¹¹. Все свидетельствовало о том, что российские пограничные посты на афганской границе, особенно в Восточной Буха­ре (включая Памир), могли успешно выполнять свои функции лишь в условиях мирного времени и поддержания связи с туркестанскими центрами. То, что худший вариант развития событий здесь не случился под влиянием афганцев в годы первой мировой войны (не-

115

смотря на попытки Германии и Турции вовлечь в нее эмират), стало результатом стечения ряда обстоятельств - усиления военных и по­лицейских сил после начала восстаний 1916 г. в Средней Азии, изоляции Афганистана от непосредственного соприкосновения с миро­вой войной и вынужденно сдержанной политики афганского эмира, больше боявшегося русских и англичан, чем надеявшегося на помощь немцев и турок.

Понимая слабые стороны обороны афганской границы, генерал-губернатор Туркестана А.В. Самсонов в 1910 г. писал начальнику Генерального штаба Е.А. Гернгросу: «Положение наше в Средней Азии нельзя считать вполне обеспеченным и безопасным без принятия целого ряда мер, из которых должна быть поставлена на первый план - возможность быстро поддержать наши пограничные с Афганистаном гарнизоны, не с активными даже намерениями, а лишь в целях пассивной обороны». Строительство новой железной дороги на Термез, по его мнению, могло решить многие оперативные вопросы, в том числе и задачу более быстрого поддержания наших пограничных и армейских структур¹¹². При поддержке Военного министерства и на средства русского инженера А.Н. Ковалевского строительство такой дороги началось в годы первой мировой войны, однако оно мало изменило положение в укреплении связи с отдаленными погранич­ными постами Восточной Бухары.

Кроме того, настоятельно требовалось решение вопроса о переносе ряда постов и таможен, ставших к этому времени внутренними, на саму афганскую границу. Так, посты 1-го отдела Амударьинской бригады «Керки», «Ташлык», «Кизыл-аяк», «Хатаб», «Дангуз-сырт», «Зеид», «Тепели» и «Керли», которые были когда-то поставлены русским правительством на бухарской территории против тогда еще не сформировавшейся Закаспийской области, с ее образованием и включением в состав империи потеряли прежнее значение и стали внутренними.

Решение вопроса о переносе постов на саму афганскую границу подтолкнуло купечество. Товар, который задерживался выше­названными постами или таможнями как афганский, после проверки нередко оказывался местным, приобретенным купцами до линии афганской границы. Острая ситуация возникла в мае 1911 г., когда керкинские бек, зякетчии, скупщики каракуля и овцеводы обратились к начальнику 7-го пограничного округа В.А. Нарбуту с просьбой не задерживать их товары и не отправлять в таможни для оплаты пошлиной как афганские. В феврале 1912 г. Нарбут обратился к командиру ОКПС Н.А. Пыхачёву, после чего в мае того же года появилось решение о переносе постов на новую границу¹¹³. Обращение керкинского бека и овцеводов повлияло, таким обра­зом, на решение, в результате которого внутренняя граница с За­каспийской областью стала формальной, то есть практически исчезла.

В связи с решением командира ОКПС Министерство финансов, на котором лежала ответственность за пограничные войска, подготовило в 1913 г. проект закона «Об усилении охраны границы на Кав­казе и в Закаспийской области»¹¹⁴, предусматривавший реформиро­вание кавказского (6-й) и туркестанского (7-й) пограничных окру-

116

гов. Они были велики по размерам, имели значительную протяжен­ность пограничной линии¹¹⁵, в то время как степень их технической обустроенности и обеспеченности людьми оказалась одной из самых низких в империи. Министерство после одобрения Думой разработанного проекта и выделения необходимых средств было намерено в течение 4-6 лет изменить структуру охраны границы на этих участках, учредив новые посты, технически обновив и усилив их личным составом, и даже увеличить число штабов бригад для улучшения управления округами. Однако чиновники, не надеясь получить от Думы и правительства в полном объеме нужное для проекта финансирование, сосредоточили внимание на кавказской границе, а по 7-му округу запросили средства лишь на переоснащение границы в Закаспийской области (зона ответственности 30-ой Закаспийской бригады) и для переноса постов на сухопутном участке бухаро-афганской границы (31-ая Амударьинская бригада). Задачу переустройства ог­ромного бухарского участка границы по Амударье-Пянджу, где так­же стояли русские погранотряды, проект 1913 г. не ставил.

Министерство финансов, возглавляемое Коковцовым, заложило в проект единовременную сумму в 5 100 467 руб. 58 коп. для усиления охраны границы на Кавказе, в Закаспийской области и на части Балтийского побережья, а также ежегодные расходы в 993 807 руб. 97 коп. для модернизации этих пограничных территорий в течение 6 лет. Из них для 7-го пограничного округа (персидская и афганская границы в Закаспийской области) была запланирована примерно треть запраши­ваемой суммы - 377 271 рублей. В соответствии с документами, представленными в Государственную думу, новый состав Закаспийской бригады включал в себя 4 отдела, 28 отрядов, 60 постов с 60 чел. командного и обслуживающего состава (от командиров бригады, отделов и отрядов до врачей и священников) и 1400 чел. нижних чинов (в том числе начальников всех постов)¹¹⁶. Данные цифры, не отражая реальных потребностей в переоснащении и переоборудовании воен­ных округов, исходили из стремления министерства хоть как-то решить накопившиеся проблемы и снизить зависимость от них.

Проект определил дистанцию между отрядами в Закаспийской области в 10-12 верст, в то время как на соседних границах России действовали уже иные показатели: для турецкой и сухопутной пер­сидской границы на Кавказе - в среднем не более 4-5 верст на один разъезд пограничников. Правда, в сравнении с кавказской границей, где конные охранники составляли не более 33% всех нижних чинов, в Закаспии, а также на речной бухаро-афганской границе министер­ство стремилось обеспечить до 75% конных нижних чинов от общего числа пограничников. Планы Министерства финансов по реоргани­зации охраны на афганской границе были разумны, хотя и очень скромны. 21 января 1914 г. министр финансов выступил с докладом по данному проекту в Комиссии по военным и морским делам Государственной думы, а затем представил одобренный проект на итоговое заключение бюджетной комиссии¹¹⁷.

Еще летом 1913 г. российские пограничные власти приступили к переносу постов, находившихся вдали от границы с Афганистаном, на саму пограничную линию. Это должно было изменить дистанцию между отрядами на границе, снизить нагрузку на служащих, усилить

117

их маневренность и оперативность, закрыть огромную брешь кара­кумской пустыни, где не было постов. На сухопутном участке бухаро-афганской границы к югу от Босаги в составе 31-ой Амударьинской бригады¹¹⁸ началось развертывание трех новых отрядов - гекчанского (ясманского), имамназарского и каратепинского. Новые посты этих отрядов - Ясман, Гекча, Перманча, Ойкуль, Имамназар, Хондек, Каратепе-хурд, Хатаваджи и Аликадым должны были формироваться за счет упразднения прежних постовых укреплений, на­ходившихся вдали от границы¹¹⁹. Однако с началом первой мировой войны этот процесс затормозился и к кризисному 1917 г. завершен не был (то есть многие старые посты остались на прежних местах, вдали от границы, а вышеуказанные новые посты не появились). При этом нет никаких свидетельств того, что готовился не просто перенос, а необходимая модернизация пограничных сооружений: крепостей, подобно кушкинской или термезской, судя по всему, сооружать не планировалось.

Начало первой мировой войны коснулось российских погранич­ных частей на афганской границе. 37 (30) июля 1914 г. в штабах 30-й и 31-й российских бригад ОКПС были получены телеграммы о введении в действие мобилизационного плана, разработанного еще в мирное время. Так как Петербург не указал на какую-либо особенность в его осуществлении по сравнению с другими военными округами, составы постов, размешенные на афганской границе, 19-20 июля (1-2 августа) снялись со своих мест и направились в сборные сотенные пункты¹²⁰. Поспешный уход пограничников с постов, их продвижение вдоль границы, а также последовавшая затем мобилиза­ция войск термезского и керкинского гарнизонов стали неожидан­ностью для афганцев. Не имевшие никаких конкретных указаний из Кабула на такой случай, афганские пограничники с чувством тревоги и смятения наблюдали за происходящим.

Однако так было не везде. На некоторых афганских постах не заметили начала русской мобилизации. В Рустаке, например, о ней узнали только на третий день, за что солдаты вместе с их командиром были подвергнуты начальством наказанию - побиты палками. Кокульский пост вовремя не сообщил своему начальству, что с реки Кызылсу ушел российский пограничный паром. Корнейль¹²¹ Имам-Саида (афганское селение против Сарая) только через день после начала мобилизации получил донесение от осведомителей о том, что русские стягивают составы пограничных постов к Сараю, а из Терме­за идет пехота и артиллерия, чтобы затем двинуться на Афганистан. Корнейль отправил срочные донесения джарнейлю¹²², наиб-уль-хукуме¹²³ и эмиру и распорядился, чтобы гарнизон привел оружие в полную боевую готовность, получил патроны и перековал лошадей. 21 июля (3 августа) афганцы начали стягивать в этом районе свои посты к Имам-Саиду и приступили к заготовке фуража и продуктов. Архивные документальные материалы свидетельствуют о том, что с началом русской мобилизации в афганских кишлаках, прилегающих к российским постам, были замечены офицеры, которые пытались разузнать подробности о происходящем у русских¹²⁴. Население по обе стороны границы активно распространяло слухи о том, что Россия готовится к нападению на Афганистан.

118

Создавшееся на границе напряжение потребовало срочной связи с Ташкентом и Петербургом. Начальник штаба Туркестанского военного округа И.З. Одишелидзе в письме дипломатическому чиновнику при туркестанском генерал-губернаторе А.А. Семёнову сооб­щил 9 (22) августа 1914 г. о том, что «сведения о нашей мобилизации быстро проникли в Афганистан и настолько сильно обеспокоили афганское правительство, что оно, по имеющимся сведениям, также приступило к мобилизации войск Гератского района»¹²⁵. Одишелидзе просил дипломатического чиновника через МИД и англичан принять срочные меры «для успокоения Афганистана и его правителя». Вместе с тем, штаб военного округа разослал командирам корпусов и начальникам пограничных бригад телеграммы, в которых потребовал быть готовыми «ко всякого рода случайностям, вплоть до отражения афганских поползновений силою оружия» ¹²⁶.

Вскоре российские власти возвратили отряды пограничной стра­жи обратно. Было признано, что их удаление с мест постоянной дислокации серьезно обеспокоило афганскую сторону и вызвало среди местного населения слухи, способные дестабилизировать обстановку на границе и в регионе¹²⁷. Население по обе стороны границы стало успокаиваться, не увидев со стороны России откровенно враждебных действий в отношении Афганистана¹²⁸.

Несмотря на то, что штаб Туркестанского военного округа в первые месяцы войны был «буквально завален» сообщениями об афганской мобилизации и подготовке эмирата к войне с Россией и Англией, большинство из них оказались слухами и дезинформацией. По данным разведки, составы афганских постов были увеличены, однако это произошло только на сухопутной границе, близкой к Персии. Вскоре в штаб ТуркВО поступили донесения разведчиков о том, что афганские части, ранее выдвинутые от Файзабада к Ташкургану, возращены на свои места¹²⁹. Начальник Памирского отряда доложил о том, что «в северо-восточном Афганистане по-прежнему спокойно», что «население Афганистана не интересуется войной христиан в Европе»¹³⁰. Начальник штаба ТуркВО Одишелидзе в августе 1914 г. признал, что мобилизационные мероприятия Афганистана на северной границе «пока сводятся, по-видимому, лишь к подготовке его к обороне своей государственной целостности, и активных выступлений ожидать нельзя»¹³¹. В условиях начавшейся мировой войны 24 августа 1914 г. эмир Хабибулла-хан официально провозгласил нейтралитет Афганистана¹³².

Новая волна беспокойства хлынула на афганскую границу после известий о вступлении Турции в мировую войну на стороне Германии. В ряде населенных пунктов и крепостей Афганистана эти со­общения были встречены орудийными выстрелами, а собравшимся объявили, что турецкий султан выступил против англичан и русских, при­глашая «афганцев примкнуть к нему и объявить священную войну»¹³³. Взаимная подозрительность на границе усилилась, с обеих сторон внимательно наблюдали друг за другом. 20 октября 1914 г. в подтвер­ждение ухудшающейся ситуации начальник 7-го пограничного окру­га В.А. Нарбут получил донесение о секретном отправлении афганс­ким правительством транспорта с оружием для раздачи населению кулябского и кургантюбинского бекств Восточной Бухары. На бухар-

119

ских базарах говорили о том, что на границе «русских солдат совсем мало, всего по 5-6 чел. на посту, что справиться с ними легко и что после того как Бухара восстанет, эмир афганский обещался придти в Бухару с войском (и) выгнать отсюда русских»¹³⁴.

Туркестанские власти в первые месяцы мирового кризиса отправили из региона на фронт основные воинские части, и их общее число, по свидетельству политического агента в Бухаре А.К. Беляева, оказалось «приблизительно вдвое меньше, чем было до войны». В этом, как считал Беляев, следовало усматривать «главную, если не единственную причину намерения афганцев напасть на нас». Он пред­лагал «как можно скорее увеличить гарнизоны, хотя бы и второстепенными войсками»¹³⁵. Все полевые части, ушедшие на фронт, вско­ре были заменены ополченскими частями (236-й, 238-й, 240-й, 242-й и 243-й дружинами и 40-ой саперной полуротой), и на местах остались подразделения ОКПС¹³⁶. Туркестанское военное руководство несколько упокоилось, посчитав, что «войска снабжены достаточным боевым за­пасом», а «все гарнизоны по границе, будучи слабее качественно, вви­ду преобладания ополченцев, усилены количественно»¹³⁷.

В ноябре 1914 г. генерал-лейтенант Нарбут посетил 31-ю Амударьинскую бригаду и объехал посты от Термеза до Чубека с целью проверки их службы. Пограничные бригады перешли в прямое подчинение командующему войсками (генерал-губернатору) и Военно­му министерству, но сохранялась опасность того, что они могут быть сняты с мест и переброшены на фронт, если ситуация этого потребует. Нарбут по результатам поездки сделал вывод, что этого делать нельзя, так как после некоторого затишья в первые месяцы войны снова оживились торговые отношения, и резко возрос поток контра­банды. По его мнению, следовало срочно посадить всех нижних чинов бригады на лошадей, обеспечив не только их сбор в сотни при объявлении новой мобилизации, но и активное преследование кон­трабандистов¹³⁸.

Напряжение на границе вновь стало расти после проникновения через Персию в Афганистан германо-турецкой миссии (1915 г.), пы­тавшейся склонить эмират к войне с Россией и Англией. Хотя ее нахождение в Кабуле и подписание тайного договора (январь 1916 г.) не отменили ранее объявленного афганского нейтралитета, приезд миссии подтолкнул к массовому бегству в эмират немецких и австрийских военнопленных из лагерей Туркестана и Бухары, ухудшая положение на границе. При этом военные власти Туркестана не исключали открытия афганцами военных действий против России под влиянием германо-турецкой агитации. Начальник штаба Туркестанского военного округа весной 1916 г. даже разослал телеграммы по пограничным пунктам, в том числе в Бухарском эмирате, требуя со­общить данные о количестве русского населения близ афганской границы. Власти готовились вывозить из этих мест русских поселенцев, которые могли первыми подвергнуться удару афганцев¹³⁹.

Нападение афганцев на Памирский отряд с началом мировой вой­ны ожидалось каждый год, а в 1916 г. - в навруз (21 марта). Перед сумерками стали ежедневно снаряжать верховых, нередко джигитов, для патрулирования границы между Хорогом и афганской крепостью Кала-и-Барпяндж, хотя этот вариант уже не считался надежным.

120

Ишкашимскому и Лянгарскому постам было предписано «усилить надзор за афганским берегом и обо всем необычном немедленно до­носить» в Хорог¹⁴⁰. О проведенных работах начальник отряда И.Д. Ягелло (1914-1917) доложил в марте 1916 г. в Ташкент: «В намеченных для взрыва дорог на афганском берегу местах частью уже произведены, частью производятся, с помощью отрядных саперов, необходимые скважины в скалах. С командами постов ведутся усиленные строевые занятия, и началось прохождение курсовой стрельбы». Под руководством старшего офицера отряда капитана Юнга был укреплен Хорогский пост: «домашними средствами» с помощью саперных работ были устроены «изгороди из колючей проволоки, волчьи ямы и фугасы-камнеметы»¹⁴¹.

При постоянных нарушениях границы афганскими киргизами наконец пришло понимание слабости и незащищенности постов на Памире, тем более что здесь не было никаких оборонительных сооружений¹⁴². Однако в новых условиях с опорой на военный союз с англичанами тактические планы русских стали более решительными и смелыми. Начальник отряда полковник Ягелло 16 января 1916 г. представил окружному генерал-квартирмейстеру штаба ТуркВО план дей­ствий отряда в случае нападения афганцев. Ягелло считал, что на Памире нельзя занимать только оборону, так как афганцы в случае войны все равно получат преимущество и смогут захватить посты. По его мнению, при вступлении Афганистана в войну следовало «перейти самим в наступление», перекрыть перевалы и проходы в долины, выставив казачьи пикеты, и пока афганские посты недостаточно подкреплены, атаковать их и уничтожить соответствующими командами российских отрядов: афганский пост Кала-и-Барпяндж - командой Хорогского отряда, афганский Ишкашим - командой российского Ишкашимского отряда, а Кала-и-Пяндж и Сархар - командой Лянгарского отряда.

По мнению Ягелло, главная цель таких действий - «отрезать» афганский Вахан, представлявший собой природный узкий коридор, от остального Афганистана и «запереть» его для подходящих сил про­тивника. Данный план при несравнимо меньшей численности отряда против возможно значительных афганских сил выглядел, даже с современной точки зрения, вполне успешным, так как блокировал часть афганской территории. Были надежды, что афганцы долго не смогут начать наступление на данном направлении. При этом начальнику отряда пришлось перераспределить имевшиеся шесть трехлинейных пулемета по западным постам (хорогскому, ишкашимскому и лянгарскому) и просить туркестанское руководство выделить еще хотя бы два пулемета для Памирского поста, оставшегося без них¹⁴³. Турке­станский генерал-губернатор поддержал предложения начальника Па­мирского отряда, приказав усилить отряд взводом семиреченских казаков, которые в середине мая 1916 г. прибыли на Памир¹⁴⁴ (хотя Ягелло просил увеличить отряд на 100 чел., он увеличился лишь на 30¹⁴⁵ и составил не более 220 чел.).

Напряжение на границе не спадало после начавшихся в 1916 г. волнений местного населения, активно поддержанных с афганской стороны. Новому генерал-губернатору Туркестана А.Н. Куропаткину (1916-1917), сменившему прежнего губернатора Ф.В. Мартсона

121

(1914-1916) и использовавшему жесткие меры против восставших, пришлось срочно укреплять и восстанавливать прежний уровень военных сил в регионе. На усмирение восставших царское правительство направило 14 батальонов, 33 казачьи сотни, 42 орудия, до 70 пулеметов¹⁴⁶. Эти события окончательно убедили военное руководство не снимать пограничные войска с афганской границы, хотя их отсутствие чувствовалось на Восточном и Кавказском фронтах. До сих пор все оборонные мероприятия исходили лишь из внешней опасности, а теперь пришло понимание серьезной внутренней угрозы.

Февральская революция (1917 г.) в Петрограде и падение царско­го режима вызвали нарастающее беспокойство в пограничных частях. Революционные изменения не принял и ушел в отставку командир корпуса Н.А. Пыхачёв, передав служебные обязанности своему по­мощнику генерал-лейтенанту Г.Г. Мокасей-Шибинскому¹⁴⁷. В Туркестане и в частях на афганской границе почувствовали ослабление взаимосвязи и взаимодействия с центральными структурами, усиление процессов дезинтеграции. Эти процессы активизировались и изнутри, усиленные казалось бы неизвестно откуда появившимися в отрядах представителями революционно настроенных солдат и офицеров, на которых прежде не обращали внимания. Так, на Памире ими были подняты вопросы о необходимости отказаться от незаконно захваченной бухарской территории, вернуть ее Бухаре и даже уничтожить отряд как проявление старого царского режима¹⁴⁸. Активно были поддержаны предложения разделить военные и гражданские функции управления Памирским районом, назначив для этого, наряду с начальником отряда, комиссаров. Однако, в первую очередь, резко обострились вопросы безопасности самих пограничников, оказавшихся во враждебном окружении, особенно в Бухарском эмирате и на Памире. Пограничники на афганской границе оставались на постах вплоть до конца февраля 1918 г., затем посты ввиду постоянных угроз и провокаций, в том числе со стороны коренного населении и на начинающегося в ответ на Октябрьский переворот 1917 г. басмаческого движения, были сняты¹⁴⁹. 30 марта 1918 г. Управление Отдельного пограничного корпуса¹⁵⁰ было ликвидировано, и началось формирование уже новой советской пограничной системы.

Примечания

1. Подробнее см.: Военно-статистическое описание Туркестанского военного округа. Военно-географическое обозрение. Т. 1. Ташкент. 1912, с. 15, 20-21; ПОСТНИКОВ А.В. Схватка на «Крыше мира». Политики, разведчики и географы в борьбе за Памир в XIX веке (монография в документах). Памятники историчес­кой мысли. М. 2001, с. 336.

2.   Архив востоковедов Института Восточных рукописей РАН (С.-Петербург), ф. 115, оп. 1,д. 153.Л.2.

3.   В работе часто используется термин «пограничнике ставший однако официальным лишь с января 1917 года.

4. Система руководства пограничными войсками была усложненной, так как пограничники относились к Министерству финансов, а генерал-губернатор края, одновременно являвшийся командующим Bсеми войсками округа представлял Военное министерство. Руководство погранвойсками на границе с Афганиста-

122

ном, по сути, осуществлялось двумя министерствами при ведущей роли в довоен­ный период Министерства финансов. Кроме того, существовала Амударьинская флотилия, осуществлявшая перевозку военных грузов. Первоначально она при­надлежала Морскому министерству, а затем была передана военному ведомству.

5.  В разные годы эту должность занимали С.Ю. Витте (1893-1903 гг.), Э.Д. Плеске (1903-1904 гг.), В.Н. Коковцов (1904-1905, 1906-1914 гг.), И.П. Шипов (1905-1906 гг.) и П.Л. Барк (1914-1917 гг.). С 13 июля 1914 г. звание шефа ОКПС было заменено на звание главноначальствующего над ОКПС - См.: На страже границ Отечества. История пограничной службы. Краткий очерк. М. 1998, с. 248,

6.  До Пыхачёва в 1893-1908 гг. на этой должности был Александр Дмитриевич Свиньин (1831-1913).

7. По данным исследователя Некрасова, штаб 7-го округа ОКПС с 1912 г. был пере­веден в Асхабад. См.: НЕКРАСОВ О.В. Русские пограничники на «Крыше мира»: конец XIX - начало XX в. (По архивным, правовым и иным материалам). М. 2017, с. 128.

8. При формировании Закаспийской бригады в ее состав вошли 5 отделов, 19 отря­дов и 70 постов, всего - 1559 чел. (включая джигитов, штаб и обер-офицеров). В кн.: На страже границ Отечества, с. 248.

9.   Следует учитывать, что на афганской границе с обеих сторон было много постов с одинаковыми названиями.

10.  Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), ф. 2000, оп. 1с, д. 3597, л. 108об.; ПЕТРОВ В.П. Теджено-Мургабский район. Т. I. Таш­кент. 1914, с. 82.

11.  На страже границ Отечества, с. 248.

12.  Как отдельный, отряд под командой штаба 2-го отдела был сформирована 1910 году.

13. В научной литературе неверно сообщается, что Богоракский отряд был сформи­рован в 1913 г. за счет внутренней перегруппировки сил ОКПС. См.: На страже границ Отечества, с. 248; ПЛЕХАНОВ А., ПЛЕХАНОВ А. Отдельный корпус по­граничной стражи на границе России (1893-1919). М. 2012, с. 327. В архивных материалах Богоракский отряд 31-ой Амударьинской бригады представлен в квартирных расписаниях Военного министерства уже с 1908 года. См.: РГВИА, ф. 2000, оп. 1с, д. 3586, л. 25-28. Также он есть в документах за 1910-1912 годы. См., например: Там же, л. 137-148об.; д. 3597, л. 43-55.

14 Названные в списке посты до Босаги (1-ый отдел) не выходили непосредственно на афганскую границу, обслуживая границу Бухары, однако в 1913-1914 гг. власти начали переносить эти посты на границу с Афганистаном.

15.  КОВАЛЁВ Е.П. Афганистан. Его промышленность и торговля. Отчет управляю­щего Бухарской таможней Ковалёва по командировке 1907?года. Российская на­циональная библиотека. Отдел рукописей, ф, 1000, оп. 2, д.?610, л. 202-202об.; РГВИА, ф. 2000, оп. 1с, Д. 3586, л. 13-13об, 25-28, 137-148.

16.  Категории таможенных учреждений на афганской границе а разные годы меня­лись. Данный список отражает 1910 год. Обзор внешней торговли России по евро­пейской и азиатской границам за 1910 год. СПб. 1912, ч. 1, табл. III, с. 14-15.

17.  Другое название - Тахтабазарская, единственная на границе Афганистана с За­каспийской областью, то есть вне бухарской территории.

18. Следует учитывать, что бухарский берег Амударьи лишь условно принимался рос­сийской стороной за пограничную линию с Афганистаном, так как считалось, что все течение реки принадлежит Бухаре, а потому лишь афганский берег является такой границей. Однако российские дипломаты понимали спорность таких претензий, а потому эта тема была закрыта для публичных обсуждений.

19.   КОВАЛЁВ Е.П. Ук. соч., л. 201-203.

20.   ЦГА Республики Узбекистан (ЦГА РУз), ф. И-3, оп. 1, д. 320, л. 29об.-30.

21.   КОВАЛЁВ Е.П. Ук. соч., л. 283об.

22.  ЛОГОФЕТ Д.Н. Страна бесправия. Бухарское ханство и его современное состояние. СПб. 1909, с. 51.

23.  ПОЧЕКАЕВ Р.В. Включение бухарского эмирата и Хивинского ханства в таможенную черту Российской империи (1895 г.). - Право. Журнал Высшей школы экономики. 2016, № 3,с. 172-184.

123

24. Так как по Памирскому разграничению (1895 г.) у Бухары была отторгнута в пользу Афганистана значительная часть Дарвазского бекства, российское правительство в 1896 г. передало Бухаре взамен Шугнан, Рушан и Вахан, территории которых к северу от Пянджа по соглашению остались за Россией. Это привело к разделению памирской зоны на Западный (бухарский - Шугнан, Рушан, Вахан и Ишкашим) и Восточный Памир (туркестанское генерал-губернаторство). Подробнее см.: АБАЕВА Т.Г. Памиро-Гиндукушский регион Афганистана в конце XIX - начале XX века (очерк истории). Ташкент. 1987, с. 66; Непосредственно российская часть Памира начиналась от урочища Лянгар-Гишт и тянулась 300 верст до перевала Михман-юлы. На остальном пространстве (около 1000 верст) с Афганистаном граничила Бухара.

25. Отряд формировался из полков 2-й Туркестанской строевой бригады и 6-го Орен­бургского казачьего полка (данные 1916 г.).

26. Подробнее см.: АЛЕКСЕЕВ А.К. Россия на «Крыше мира»: Памирский отряд в политической и культурной жизни Бадахашана. К 115-летию похода генерала М.Е. Ионова в Западный Памир (1894 г.). - Вестник Санкт-Петербургского универси­тета. Серия 13. Востоковедение. Африканистика. Вып. 3. СПб. 2009, с. 76-90.

27.  РГВИА, ф. 1396, оп. 2, д. 1692, л. 73об.; Туркестанский сборник. Статьи и заметки из русских и иностранных газет. Т. 491. Ташкент. 1908, с. 56.

28. Акташский пост, входивший в состав Памирского отряда, находился на левом берегу реки Аксу, против перевала Акташ.

29. По свидетельству О.В. Некрасова, первые, временные, отряды насчитывали более 200 чел., но год от года сокращались. НЕКРАСОВ О.В. Памирский отряд: охрана российской границы на «Крыше мира» и управление русскими Памирами. - Власть. 2017, № 1, с. 198; ЕГО ЖЕ. Русские пограничники на «Крыше мира»..,, с. 72, 74.

30. РГВИА, ф. 1396, оп. 2, д. 1895, л. 51об., ф. 2000, оп. 1с, д. 3586, л. Зоб.; ЦГА РУз, ф. 2, оп. 2, д. 311, л. 71-71об.

31.  РГВИА, ф. 1396, оп. 2, д. 2167, л. 162.

32.  ЦГА РУз, ф. 2, оп. 2, д. 311, л. 71-73.

33.  Там же, л. 42в, г, е.

34.  Там же, ф. И-1, оп. 31, д. 980, л. 4.

35.  Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 1405, оп. 532, д. 374, л. 42в-д, з, 76.

36. Подробнее см.: ШАРАФИЕВА О.Х. Горный Бадахшан после распада СССР. - Вестник томского государственного университета. 2009, № 323, с. 194-196.

37. Период прямого бухарского правления на Памире длился 9 лет, с 1896 по 1904 год. ШОХУМОРОВ А. Разделение Бадахшана и судьбы исмаилизма. М.-Душанбе. 2008. с. 62.

38.  Подробнее см.: СУМАРОКОВ Л.И. История российской пограничной охраны на Тянь-Шане и Памире. Дисс. канд. ист. наук. Бишкек. 2006, с. 59-60.

39.  РГИА, ф. 1405, on. 532, д. 374, л. 76.

40.  Архив востоковедов..., ф. 124, оп. 1, д. 294, л. 5, 13.

41.  БЯЛКОВСКИЙ (С.Н.). Афганистан. Военно-географическое и военно-статисти­ческое описание. М. 1932, с. 7.

42. Афганистан. Мазар-и-Шерифский операционный район. Военно-географическое описание. Секретно Издание Разведывательного отдела Ср.-Аз. Военного округа. Ташкент. 1935, экз. № 31, с. 79.

43.  Разведчик. Журнал военный и литературный. 17.11.1909, с. 105. Подробнее о Лого­фете см.: БАСХАНОВ М.К. Русские военные востоковеды до 1917 года. Библио­графический словарь. М. 2005, с. 142-143.

44. ЛОГОФЕТ Д.И. Ук. соч., с. 195-196.

45. Туркестанские ведомости. 14.XI.I907.

46.  СНЕСАРЕВ А. Е. Афганистан. Географическо-политический очерк. СПб. 2013.

47. РГВИА, ф. 1396, оп. 2, д. 2093, л. 90об.

48.  Там же, ф. 400, оп. |, д.4202,л. 150-150об.

49. ЛОГОФЕТ Д.Н. На границах Средней Азии. Путевые очерки в 3 книгах. Кн. 2. Русско-афганская граница. СПб. 1909, с. 4.

50.    РГВИА, ф. 1396, оп. 2, д. 2093, л, 90об.

124

51.  Архив востоковедов..., ф. 115, oп. 1, д. 159, л. 47.

52.  Сводка сведений о сопредельных странах, добытых разведкой за период с 1 апреля по 1 июля 1910 года №4-6 Ташкент. 1910, с 19-21

53.      История вооруженных сил Афганистана, 1747-1977. М. 1985, с. 63.

54.   Сводка сведений о сопредельных странах..., № 4-6, с. 19-21; ВАНЧЕНКО А. Афганистан и его вооруженные силы. М.-Л. 1928, с. 71.

55.   История вооруженных сил Афганистана..., с. 62.

56.   Статус военного начальника губернии.

57.    Сводка сведений о сопредельных странах... с 1 июля по 1 октября 1910 г., №7-9. Ташкент. 1910, с. 20-21.

58.   СНЕСАРЕВ А.Е, Афганистан. Географическо-политический очерк. СПб. 2013.

59.   ЛОГОФЕТ Д.Н. На границах Средней Азии..., кн. 2, с 9.

60.   Туркестанский сборник. Т. 543. Ташкент. Б.г., с. 4-7.

61.   Архив внешней политики Российской империи (АВП РИ), ф. Среднеазиатский стол «Б», д. 1626, л. 77.

62.   Сводка сведений о сопредельных странах..., № 7-9, с. 47.

63.  ЛОГОФЕТ Д.Н. На границах Средней Азии..., кн. 2, с. 17, 143,145-152.

64. Архив востоковедов..., ф. 115, on. 1, д. 64, л. 2 (пометка на полях). Кушкинский бой - столкновение с афганцами русского отряда во главе с генералом А. В. Комаро­вым из-за Кушки 18 (30) марта 1885 г.; Самоташский инцидент - столкновение русских казаков под руководством полковника М. Ионова с группой афганцев на Памире, в Самоташе, на берегу озера Яшиль-куль 24 июля 1892 г., в результате чего афганский офицер и пятеро солдат были убиты (у русских - три казака), а само событие подтолкнуло англичан к решению так называемого «Памирского вопроса». Подробнее см.: ГРУЛЁВ М.В. Соперничество России и Англии в Сред­ней Азии. СПб. 1909, с. 82.

65. РГИА, ф. 1278, on. 6. д. 1506, л. 4. Разведданные штаба ТуркВО за июль-октябрь 1910 г. по-другому передают эту ситуацию; губернатор Герата Сарвар-хан, видимо с ведома Кабула, хотел арестовать Зарин-хана, но тот скрылся в неизвестном направлении. Сводка сведений..., № 7-9. Ташкент. 1910, с. 48. Есть также одиночные свидетельства того, что отставка Зарин-хана произошла после того, как эми­ру донесли, что Зарин-хан был завербован русскими. РГВИА, ф. 1396, on. 2, д. 2103, л. 112-112об.

66.  Правила об отдельном корпусе пограничной стражи, 1910. В кн.: Свод законов Российской империи. Т. 6. СПб. 1912, с. 143.

67.    Лишь с 1926 г. пески Каракумов стали охраняться погранзаставами.

68.  КОВАЛЁВ Е.П. Ук.соч., л. 202об.-203. По свидетельству Д.Н. Логофета, в Калайи-Хумбедо 1901 г. стоял российский пограничной пост, затем «уничтоженный по какому-то прискорбному недоразумению», и значительная территория в 350 верст до ближайшего поста Памирского отряда «оголилась». ЛОГОФЕТ Д.Н. На границах Средней Азии. Путевые очерки в 3 книгах. Кн. 3. Бухарcко-афганская граница. СПб. 1909, с. 194.

69.  ЛОГОФЕТ Д.Н. На границах Средней Азии..., кн. 3,с. 194.

70.  КОВАЛЁВ Е.П. Ук, соч., л. 206об.

71. Средства для переправы через реки. Имелись два типа каюков (паромов): небольшая двухвесельная плоскодонная лодка я крытое грузовое судно без палубы (ходило на веслах, под парусом и на бичеве).

72. Некоторые исследователи пишут об упразднении в конце XIX в. переправ через Амударью как источника доходов для бухарской казны. См., например: ПОЧЕКАЕВ Р.Ю. Ук. соч., с. 178. На наш взгляд, это мнение не верно,

73. Гупсарами назывались надутые воздухом бараньи шкуры, соединенные попарно в виде плота. Надувались ртом и во время переправ нередко теряли свою плавучесть, приводя к человеческим жертвам.

74.   ЦГА РУз, ф. И-3, оп. 1, д. 320, л. 32-36. Шаугонская переправа содержалась на афганской стороне. Там же, л. 33об.

75. ЛОГОФЕТ Д.И. Страна бесправия..., с. 137.

76. ЦГА РУз, ф 2, оп. 2 д. 465, л 63-67

77. АВП РИ, ф. Среднеазиатский стол «Б», д. 238, л.10об.

125

78.  ЦГА РУз, ф. 2, оп, 2, я. 465, л. 63-67.

79.  Катер - помесь осла и кобылы

80.  Там же, ф. И-3, on. 1, л. 320, л. 1боб.-17об.; ф. И-9, оп. 1, д. 320, л. 30об.

81.  ЛОГОФЕТ Д.Н. На границах Средней Азии..., кн. 2, с. 8.

82.  Туркестанские ведомости. 25.XI 1911.

83.   ЦГА РУз, ф. И-3, on. I, п. 320, л. 16об.-17об,

84.   РГИА, ф. 1278, оп. 6, д. 1246, л. 14.

85.   ЛОГОФЕТ Д.Н. На границах Средней Азии..., кн. 3, с. 63.

86.    ПЛЕХАНОВ А., ПЛЕХАНОВ А. Ук. соч., с. 272.

87.  Из архивных документов известны имена пограничников - Иван Косов и Пан­фил Леоненко. ЦГА РУз, ф. 2, оп. 2, д. 466-с, л. 8.

88.   Туркестанские ведомости. 8.1.1912.

89.   Вид плота из надутых кож животных.

90.   ЦГА РУз, ф. 2, оп. 2, д. 465, л. 69.

91.  Туркестанские ведомости. 30.Х.1913.

92. ЦГА РУз, ф. 1, on. 4, д. 1641, л. 8об.-9. Документы, в частности ЦГА РУз, свиде­тельствуют о том, что закаспийские власти в апреле 1912 г. задержали в Тахтабазаре афганца Hyp Мамеда, который считался одним из подозреваемых в убийстве солдат Косова и Леоненко, и отправили его в Мерв для следствия. Однако миро­вой судья мервского уезда освободил его из-под стражи, посчитав обвинения не­доказанными. Там же, ф. 2, оп, 2, д. 466-с, л, 8-9.

93.   Там же, ф. И-3, оп. 1,д. 320, л. 15, 39-39об.

94.   РГИА, ф. 1396, on. 1,д. 181, л. 102об.

95.   Свод законов Российской империи. Т. VI. Устав Таможенный. СПб. 1910, с. 200.

96.   Свод законов Российской империи. В L6 томах и в 5 книгах. Т. 6. СПб. 1912, с. 176; ЦГА РУз, ф. И-3, оп. 1, д. 320, л. 16об.-17об.

97.    Там же, ф. 3, оп. 2, д. 204-с, л. 297-297об.

98.    КОВАЛЁВ Е.П. Ук. соч., л. 205-206.

99.    Сводка сведений, добытых разведкой к 1-му августа 1913 г. Ташкент. 1913, с. 25.

100.  ПЛЕХАНОВ А., ПЛЕХАНОВ А. Ук. соч., с. 290.

101.  АВП РИ, ф. Среднеазиатский стол «Б», д. 162б, л.77.

102.  АЛЕКСЕЕВ М. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Книга П.М. 1998, с. 75,77,90.

103. Сведения по Афганистану поступали в штаб ТуркВО от политического агента в Бухаре, российского представительства в Индии, офицеров Генштаба в Кашгаре и Кульдже. Важным агентурным центром по сбору сведений об Афганистане считался Мешхед (Персия, провинция Хорасан), где эту работу осуществлял полковник (с 1915 г.) Л.Н. Скурат, нередко пользовавшийся данными, предоставляемыми пограничными частями.

104.  АВП РИ, ф. Среднеазиатский стол «Б», д. 162б, л. 43.

105.   Архив востоковедов..., ф. 115, on. 1,д. 164, л. 1-6.

106.   Сводка сведений о сопредельных странах..,, № 7-9, с. 40-41.

107.   Русско-индийские отношения в 1900-1917 гг. Сб. архивных документов и материалов. М. 1999, с. 344.

108.  Сводка сведений о сопредельных странах..., № 7-9, с. 40-41.0 том, что привлечение солдат было откровенной провокацией афганцев, говорит тот факт, что никто из них в Афганистане оставлен не был: даже после встреч с эмиром все они были высланы по его распоряжению на территорию Индии, а на границе афганская охрана отобрала у них подарки, ранее сделанные эмиром.

109.      ЦГА РУз, ф. 2, оп. 2, д. 465. л. 86.

110. ЛОГОФЕТ Д.Н. На границах Средней Азии..., кн. 3, с. 60-61.

111.      ЕГО ЖЕ. Страна бесправия..., с. 72, 188-192.

112.    РГИА, ф. 1276, оп. 6, д. 263, л. 10-10об.

113.  АВП РИ, ф. Среднеазиатский стол «Б», оп. 486. д. 2366, л. 131об.-132.

114.  РГИА, ф.1278, оп. 6, д.1246, л.5-18.

115. Протяженность границы VI пограничного округа (штаб - в Тифлисе) составляла 2597 верст, а VII (граница с Персией и Афганистаном как сухопутная, так и по Амударье-Пянджу) - 2537 верст. Из них бухаро-афганский участок границы - 766 верст.

126

116.  РГИА, ф. 1278, on. 6, д. 1246, л, 16, 18,42-43.

117.  Там же, л. 14-15, 52.

118. Территория Закаспийской области не доходила до Амударьи. Амударья, уходя­щая от границы с Афганистаном, резко поворачивала на северо-запад, оставаясь в пределах Бухарского эмирата, а потому сухопутный участок бухаро-афганской границы по левую сторону от реки оставался в зоне ответственности Амударьинской бригады.

119.  РГИА, ф. 1284, on. 190, д. 274, л. 15.

120.  РГВИА, ф. 1396, оп. 2, д. 2088, л. 37-37об.

121.  Командир палтана, пехотного батальона в 600 человек.

122.   Статус военного начальника губернии.

123.   Официальный титул афганских гражданских губернаторов.

124.   РГВИА, ф. 1396, on. 2, д. 2091, л. 24-24об, 27, 43-43об.

125. Английская агрессия в Афганистане, 1883-1917. Сб. документов (По материалам Центрального государственного исторического архива Узбекской ССР). Ташкент. 1951, с. 254.

126.  РГВИА, ф. 1396, оп. 2, д. 2091, л. 56об.-59.                                                                                                                    

127. Там же, д. 2088, л 37об.                                                         

128.   Там же, д. 2091, л. 186. 129. Там же, л. 1893, л. 15.

130.   Там же, д. 2093, л. 99.

131.   Английская агрессия в Афганистане..., с. 254,

132.   SYKES P. A History of Afghani Stan. London. 1940, vol. 2, p. 246.

133.   РГВИА, ф. 1396, on. 2, д. 20 911, л. 344.

134.  Там же, л. 2088, л. 14.

135.  АВП РИ, ф. Среднеазиатский стол «Б», оп. 486, д. 345, л. 38.

136.  РГВИА, ф. 1396,оп. 2, д. 1806, л. 153. 137, ЦГАРУз, ф 3, оп.2, д. 198, л. 176. 138. РГВИА, ф. 1396, оп. 2, д. 208, л. 37-38.

140.   Там же, 'д. 1806,' л. 131-131об.

141.   ЦГА РУз, ф. 3, оп. 2, д. 198, л. 220об.

142.  Военно-статистическое описание Туркестанского военного округа. Т. 3. Памирский район. Ташкент. 1912, с. 15.

143.  РГВИА, ф. 1396, оп. 2, д. 2167, л. 13-14.

144.  Там же, д. 1895, л. 1об.;д. 2167, л. 125, 129об.

145.  Там же, л. 14, 96.

146.   РЕЙСНЕР И.М. Независимый Афганистан. М. 1928. с. 121.

147. ПОЛЯНСКИЙ М.В. Охрана и Оборона границ Советской республики в 1917-1918 гг.: трудности становления. http://e.ianbook.com/journai/issue/295628.

148 РГИА, ф. 1405, оп 532, д 374, л. 71.

149.  ПЛЕХАНОВ А, ПЛЕХАНОВ А. Ук. соч., с. 417.

150.  1 (14) января 1914 г. ОКПС было преобразовано в ОПК (Отдельный пограничный корпус).