Осенняя операция «Возмездия» после повторного обстрела города Пяндж
Из книги: Новиков В.С. Летчик-пограничник генерал Рохлов. Портрет на фоне границы и эпохи. - Галерия, 2014.- 400с.
41. Пяндж. «Возмездие», ноябрь-87
22 октября 87-го в ходе операции в районе Имам-Сахиба подразделениями пограничников была сорвана очередная попытка мятежников вновь подвергнуть обстрелу советский г. Пяндж. С 22 октября по 10 ноября 1987 года была проведена крупная операция «Возмездие» после повторного обстрела г. Пянджа.
Заместитель командира 17-го Марыйского авиаполка подполковник В.М. Киселев получил орден Ленина за участие в операции «Возмездие» на этом Имам-Сахибском направлении в ноябре 1987 года. Вот его воспоминания по этому поводу.
«...В это время был повторно обстрелян ракетами город Пяндж, рассказывает Владимир Михайлович, к счастью, никто в городе не пострадал, за исключением одного любопытного таджика, который, наблюдая за обстрелом, свалился с крыши и подвернул себе ногу. Было принято решение провести операцию по обнаружению и уничтожению этой банды, совершившей сей акт. Тем более что обстрел этот был уже второй, первый был 8 марта этого же года. Командовал операцией подполковник В.В. Седых, а я был назначен командиром авиационной группы в составе 18 десантных вертолетов Ми-8 и 6 боевых Ми-24. Позднее для усиления авиагруппы прибыл начальник авиации округа полковник Александр Евдокимов.
Эта операция мне запомнилась как эталон тесного взаимодействия между командирами различных степеней, глубокого понимания и владения обстановкой, грамотного использования сил и средств, а самое главное - взаимного доверия друг к другу. Первые две высадки десанта с целью блокирования банды успеха не принесли, банда все время ускользала, пряталась в кяризах. Появились подозрения об утечке информации при подготовке к операциям. И вот глубокой ночью идет постановка задачи по высадке десанта по блокированию кишлака, расположенного в предгорьях, якобы банда в данное время находится там. Я прекрасно знал этот кишлак. Там сплошные развалины, и укрыться в нем было практически невозможно, но, по данным нашей разведки, все говорило о том, что банда там.
В конце совещания, после утверждения плана, я все-таки высказал свои предложения, мотивируя тем, что мы несколько раз облетывали этот кишлак, в том числе и я лично, и с полной уверенностью утверждаю, что нет там никого. Предлагаю при вылете основной группы вертолетов с десантом на борту послать группу боевых Ми-24 для более тщательного обследования кишлака, и если там действительно никого не окажется, высадку десанта провести на блокирование следующего населенного пункта, находящегося за хребтом левее. Меня поддержал и полковник Евдокимов. Как ни странно, с моими доводами и предложениями согласился и подполковник В.В. Седых.
Вылет был назначен с рассветом следующего дня. Первыми взлетела четверка вертолетов Ми-24, с задачей - «хоть на животе ползайте, но дайте точные данные о нахождении там бандгруппы».
Затем с интервалом 10 минут взлетаю я во главе основной группы, терзаемый сомнениями. А вдруг все сорвется и вторая цель окажется пустышкой? В первой цели, что она пустая, я не сомневался. И вот, наконец, поступает доклад от ведущего группы Ми-24, что кишлак абсолютно пуст. Докладываю на КП, что высадку производим по второй цели, площадки были экипажам известны заранее, высадка прошла быстро и внезапно. В результате чего кишлак был блокирован со всех сторон, мышь не проскочит. Затем вторым рейсом мы из Имам-Сахиба доставили основную группу сарбозов, которым предстояло зачистить кишлак. Оставалось теперь только ждать результатов. Ожидание было томительным, все-таки операция утверждалась и была на контроле в Москве. И в случае срыва придется отвечать по полной программе. Но, как говорится, победителей не судят, а мы победили, так как вся банда в полном составе оказалась в этом кишлаке и совместными усилиями была полностью ликвидирована.
7 ноября вылетаем на нанесение бомбового удара по другой обнаруженной банде, обстрелявшей наше подразделение в районе Талукана. Сложность в том, что в этом районе у душманов находились на вооружении от восьми до десяти ПЗРК «Стингер». Поэтому бомбить с высоты 800-1000 метров было для нас крайне опасно. Совместно с наземным командованием разрабатываем план. Сущность которого заключалась в следующем: первыми наносят удар установки «Град». Сразу, через минуту после их удара, шесть Ми-24 обрабатывают этот район НУРСами и пулеметами с малой высоты. Затем с интервалом в одну минуту восьмерка Ми-8 сбрасывает бомбы с высоты 800 метров с последующим уходом на предельно-малую высоту и выходом из района зеленки в предгорья. Удар получился на загляденье организованным, все действовали четко и слаженно. А в предгорьях обнаруживаем еще одну банду, которая пыталась скрыться на лошадях, отстреливаясь из стрелкового оружия. Но это уже было дело техники. Тем более что на «восьмерках» остались неиспользованными ракеты, а у «горбатых» еще остался достаточный запас патронов для пулеметов и пушек. Вот так, благодаря четким действиям и, главное, отработанному взаимодействию между разнородными силами, в течение трех дней были уничтожены три крупные бандитские группы».
Вручение подполковнику В. Киселеву ордена Ленина за операцию «Возмездие», декабрь 1987 г.
Из статей Ильенковой Евгении «Последний бой… Он трудный самый…», «Тревожное небо Афгана»:
25 октября 1987 года магаданский экипаж в составе Быкова Сергея – командира вертолета, Тюхменева Александра – летчика-штурмана, Разина Александра – борттехника и Урманова Рузеля принимал участие в боевой операции, будучи прикомандированным к марыйскому полку. Экипаж, в составе которого А.В. Разин выполнял боевое задание, по рации получил сообщение: разведывательная группа из 18 солдат попала в окружение банды душманов численностью 450 человек. Командир разведгруппы сообщил экипажу вертолета по рации: «Ребята, выручайте, у меня осталась одна граната и немного патронов».
«Под Чахи-Абом, в районе кишлака Учкудук напоролись на банду и попали в зону сильного огня. Вертолет получил множество пробоин. Шла такая пальба! Был пробит редуктор, топливные баки, трос рулевого управления оставался буквально на двух-трех проволочках. Кругом долбили, в банде было где-то 450 «духов», как потом рассказывали разведчики. Командир стрелял НУРСАМи, мы из пулеметов. Я был в бронежилете. В какой-то момент почувствовал, что ранен. Перебило руку. Пуля прошла в живот. Потом перебило ногу. Кровища просто хлестала».
«Кое-как мы дотянули до Чахи-Аба. Не знаю, почему, но я все время был в сознании. Рудик Урманов перетянул мне руку контровкой выше локтя и сделал укол. Первую операцию мне делали в палатке. Почему-то не оказалось наркоза, и мне – абсолютно непьющему – налили стакан спирта. «Пить не буду, – упирался я, – а то алкоголиком стану!». Быков стоял со мной рядом во время операции. Потом меня переправили в душанбинский госпиталь, где сделали еще одну операцию. Затем, примерно месяца через полтора отправили в Голицыно. Там мне еще делали несколько операций и извлекали осколки. Руку хотели отнять, но все-таки сохранили! Но и в руке, и в ноге до сих пор есть осколки, а несколько мелких сами вышли. Пришлось полежать и в Одинцовском ракетном госпитале. Словом, домой я вернулся нескоро. И с тех пор больше никогда не смог взять в руки баян или гармошку, на которых так хорошо играл: не слушается рука».
О себе подполковник говорит мало и нехотя: «Нас сбили. Командир Сергей Петрович Быков сажал борт, у нас уже горел левый двигатель. В салоне лежал я – у меня было одно ранение. Мы попали под пулеметную очередь, она прошлась по левой стороне. Я там сидел. Это было на высоте метров 70. И потом еще по нам был открыт автоматный огонь. Поймал пулю в воздухе, а потом на земле добавили, когда меня вытащили с вертолета, мы залегли, начали отстреливаться. Я за пулеметом лежал. Мы попали рядом с расположением «духов». Рвануло что-то… А дальше ничего не помню. С поля боя меня выносили ребята. Кровь била струей на два метра почти. Бортмеханик кантровкой перетянул. Выше колена и выше локтя. Вовремя помощь подошла - несколько бортов. Меня отправили в санбат Московского погранотряда в Таджикистане. Оказали помощь, сразу на самолет и – в Душанбе. А там скорая в аэропорту ждала. И сразу на операционный стол. 5 операций одна за одной. Руку спасли, вены зашили. Левая рука короче правой на четыре сантиметра. Осколки, которые остались в руке звенят при прохождении досмотра в аэропорту, вожу с собой справку – смеется Александр Васильевич. – А тогда, после нескольких месяцев госпиталей война закончилась для меня…
Отец Александра Васильевича с 1942 года воевал в разведке, имеет четыре ранения и множество орденов. При взятии Берлина был тяжело ранен – на этом его война закончилась. И надо ж такому случиться – и отец, и сын в этих войнах помимо наград получили инвалидность 2-й группы…
Из наградного листа на майора Быкова С.П.: «25 октября экипаж майора Быкова попал в зону сильного огня противника, в результате чего вертолет получил множественные повреждения, был ранен капитан Разин А.В. Благодаря высокому профессиональному мастерству, грамотным и хладнокровным действиям майора Быкова вертолет был выведен из зоны огня и совершил вынужденную посадку в центре района ведения боевых действий. Отдав приказ о занятии обороны штурману капитану Тюхменеву А.Н. и бортмеханику прапорщику Урманову Р.Р., майор Быков С.П. вытащил из поврежденной машины капитана Разина А.В. и оказал ему первую медицинскую помощь…». (Журнал «Пограничник», август, 1999 год).
Из воспоминаний полковника Быкова Сергея Петровича: ...«В другой раз мы буквально напоролись на банду, которая уходила по горам. Их было человек тридцать. И завязался в ущелье бой. Я зашел на боевой разворот, а они встали группами, как в психической атаке, и начали вести заградительный огонь сразу из всех автоматов. Рядом с кабиной я увидел вспышку от выстрела из гранатомета, но я всё-таки успел выстрелить. Многих мы уничтожили, остальные рассыпались кто куда. Некоторые попрятались в овраге, и не было возможности их там достать. Пока я разворачивался, по нам дали очередь прямо в двигатель, в редуктор. Пролился керосин, горячее масло. Но, главное, тяжелое ранение получил борттехник Александр Разин. Кровь просто хлестала по кабине. Я хотел посадить машину в кусты, а оттуда басмачи в разные стороны побежали, оказывается, они там прятались. Вертолет дымился, я применил ручное пожаротушение. А дальше мы летели так: на одном движке я летел метров 400-500, стукнувшись колесами о ровное место, вертолет подпрыгивал, и мы пролетали еще немного, и таким образом пролетели еще 15 километров. По радиостанции нам кричали: «Серёга, горишь!» Но мы все-таки сели. Александра Разина оперировали прямо в палатке. Там был передвижной госпиталь. К счастью, он остался жив...».
