Из воспоминаний майора Стюкова Василия Петровича, в 1982-83 гг. нач. заставы ММГ-2 «Талукан»:

17 января 1982 года мы пересекли реку Пяндж на баржах и в 11ч. 28 минут вступили на Афганскую землю. Я находился там до конца 1983 года. Командовал заставой мотоманевренной группы. На БМП 57 раз участвовал в боевых операциях. Об одной из них я хочу рассказать.

12 февраля. Сегодня с утра обслужили боевую технику, заправили, загрузили до боекомплекта боеприпасы и после обеда выехали встречать колонну 120-130 единиц смешанной техники, на которых везут все для жизнедеятельности в город Талукан: продукты, горючее, кровати, пиломатериалы, боеприпасы. Талукан – это провинциальный центр, мы в нем будем дислоцироваться постоянно. Встретили колонну благополучно, выбрали благоприятное место для ночевки. Организовали круговую охрану и оборону на случай нападения.

13 февраля. Переночевали нормально и утром начали готовиться к движению. Меня как жизненно-опытного человека, прожившего 42 года, у которого за плечами были военная и трудовая закалка, тем более моя застава на БМП, поставили в головной походной заставе. Это очень ответственная задача возглавить такую большую колонну, более 140 единиц смешанной техники.

В 9 часов начали движение, все вели наблюдение и экипажи готовы к открытию огня в любое время. На БМП пушки и пулеметы направлены «елочкой». До 16 часов ехали нормально, проехали несколько населенных пунктов. Вдруг впереди около кишлака обнаружили, что идет бой. Не знаем, кто с кем воюет. Я оставил колонну, доложил старшему колонны подполковнику Минину, а в это время на БТР-е ко мне подъехал начальник мотоманевренной группы - майор Петренко Михаил Павлович и довел обстановку. Там впереди минометная батарея и противотанковый взвод с нашей мотоманевренной группы находилась на рубеже прикрытия опасного участка. По ним душманы открыли огонь. Майор Петренко мне поставил задачу немедленно выдвинуться к кишлаку и принимать боевой порядок, прикрыть минометчиков и гранатометчиков. Мы расставили свои БМП, 5 единиц, через 80-100 метров и открыли огонь из пушек и пулеметов по кишлаку. А минометчики и гранатометчики все загрузили на автомашины, свернулись и, присоединившись на своих автомашинах в общую колонну, начали движение.

Уже стемнело. По нашей колонне с двух сторон душманы открыли огонь из гранатометов, пулеметов и автоматов. Загорелись две машины Зил-131 с грузом, одна впереди колонны. А вторая в середине колонны. Сразу же подбили БТР, на котором ехал старший колонны подполковник Минин, связь с ним прервалась. Срочно доложили обстановку начальнику отряда подполковнику Романову Юрию Васильевичу, который недалеко от нас в кишлаке проводил боевую операцию. Они быстро прибыли к нам, и подполковник Романов взял на себя командование. Подъехав ко мне, он сказал, что только моя застава выручит в такой ситуации. Дело в том, что колонна стоит, дорога узкая объехать невозможно, машины горят. С левой стороны колонны арык глубиной до трех метров, а с правой стороны рисовые поля, залитые водой. Мои БМП на гусеницах, и они могут проехать по воде и грязи, а БТРы  не могут проехать они буксуют и тонут в грязи. Получил приказ объехать колонну и столкнуть в арык эти горящие машины, освободив дорогу. Команду мы выполнили четко и быстро. Движение вновь возобновилось. Идет стрельба, есть раненые. Мы несколько автомашин везем на буксире и в такой обстановке кое-как к 24 часам доехали до места постоянной дислокации в город Талукан. У нас в мотоманевренной группе 7 человек раненых, из них 2 – тяжелораненые, это старший лейтенант Колесов Михаил и рядовой Перушев Сергей. В 3 часа ночи Михаил и Сергей скончались.

14 февраля. Утром прилетели вертолеты и отправили двух погибших и пятерых раненых – лейтенанта Марденова (ныне генерал в Алма-Ате) и четырех солдат.

Из воспоминаний Зуфара Ибрагимова, в 1982-83 гг. лейтенанта, зам. нач. заставы ММГ-2 «Талукан»:

Этот день стал для нашей ММГ испытанием на выдержку и смелость каждого солдата и командира. Наша боевая колонна впервые нарвалась на засаду противника. Тактика у боевиков была простая. Зная, что наши колонны привязаны к дороге, а бронетехника, как правило, была рассредоточена по колонне транспортных машин, которые везли груз и боеприпасы, боевики минировали мосты, наиболее сложные участки дороги, и небольшими группами пытались связать нас боями у кишлаков, близко расположенных к дорогам. На одном из таких участков, в районе моста и расположился я с группой бойцов и двумя бронетранспортерами. Мне были приданы два расчета СПГ-9, которые возглавлял лейтенант Марат Марденов(справа), а также минометный расчет. Как только мы оборудовали позиции, к мосту попытались незаметно проникнуть три душмана. Обнаружив себя, они скрылись в зарослях кустарника, отстреливаясь на ходу. Посланный вдогонку отряд сарбозов прочесал местность, где скрылись боевики, а также расположенное недалеко от дороги глинобитное строение в виде крепости, и никого там не обнаружил. Но, как только колонна приблизилась к нам, именно из этой крепости боевики открыли по нашим позициям сильный ружейно-пулеметный огонь. А из кишлака, находящегося в небольшом отдалении от нас, по вертолетам, прикрывавшим нашу колонну сверху, внезапно открыл огонь ДШК. По нашим позициям открыли огонь "духи" и из ближнего кишлака. Мы спокойно приняли бой. До кишлака было около восьмисот метров, противника на таком расстоянии видно не было и потому мы вели прицельный огонь только из крупнокалиберных пулеметов Владимирова (КПВТ). Несмотря на то, что огонь из автоматов был малоэффективен, мы продолжали стрелять, с тем, чтобы "духи" по открытой местности не могли приблизиться к дороге. Более плотный огонь мы сосредоточили по обнесенной высоким дувалом крепости, находящейся примерно в трехстах метрах от нас. Именно оттуда боевиками, в первые минуты боя, и был ранен лейтенант Марденов и сержант, командир расчета СПГ-9, когда они попытались ударить по крепости с открытых позиций. Плотность огня там была такая, что голову невозможно было поднять. В первые несколько минут среди гранатометчиков даже паника возникла, и связист открытым текстом выдал в эфир: "...лейтенант ранен, сержант ранен, просим помощи". Мне потом пришлось долго оправдываться перед начальником, утверждая, что помощи мы не просил, что ситуация была под контролем. И в самом деле, бой шел по намеченному плану, помощь раненым была оказана своевременно. Минометным огнем мы пытались разрушить крепость, чтобы противник не смог помешать продвижению колонны. Вскоре огонь миномета дал свои результаты. Толстостенное двухэтажное здание рухнуло, и оттуда зачадил дым. Стрельба стала затихать, а затем прекратилась и вовсе. В это время колонна уже подошла к нашему участку. Когда хвост колонны прошел мост, мы, прикрываясь массированным огнем боевых машин, стали выходить на дорогу и пристраиваться к своим. Из кишлака были слышны лишь редкие выстрелы. Противник, как и мы, уходил с поля брани на новые рубежи.
Я быстро провел перекличку и неожиданно обнаружил, что недостает бойца, который был на самом левом фланге наших позиций. Я бросился его искать. Но вскоре меня догнал сержант, и сообщил, что боец просто пересел в другой БТР (недисциплинированность встречалась и там, где мы ходили по острию ножа. Порой лишь грубый, трехэтажный мат ставил бойцов на место скорее, чем долгие беседы по душам. А какой лексикон преобладал в эфире, когда начинался бой описать просто невозможно. Наверное и поэтому "духи", даже прослушивая наши переговоры не могли понять о чем мы говорим). Я решил, что бойца необходимо строжайшим образом наказать, но не сейчас, а после операции. А потом подумал, что хорошо бы всем нам дожить до утра, так, как впереди еще длинная дорога и беспроглядная ночь. А ночь в этих местах наступает быстро и бывает темной, хоть глаза выколи. Не видно ни одного огонька, только колючие звезды в вышине. В такую ночь чаще всего и ждешь неприятностей. Вскоре, словно в подтверждение этого, впереди мелькнула яркая вспышка, и, через несколько мгновений прогрохотал взрыв. Позже, по радио сообщили, что афганский гранатометчик попал в одну из наших транспортных машин, и что водитель был тяжело ранен в ногу. Через мгновение загорелась вторая машина, но уже в хвосте колонны. И нас оглушил грохот стрельбы, который нарастал, казалось, со всех сторон. Длинные нити трассирующих пуль, казалось, расчленяли нашу колонну на части и, только столкнувшись с непреодолимыми препятствиями, взвыв от злости, веером уходили вверх. В такой ситуации - единственный выход, не стоять на месте, а двигаться, двигаться, не важно куда, назад или вперед, но двигаться. Но водители ЗИЛ и ГАЗ-б6, вместо того, чтобы выполнять команды, выскочив из кабин, залегли у колес и открыли по врагу бестолковый огонь. Откровенно признаюсь, нелегко было сделать первый шаг из за броневой защиты боевой машины в эту опасную темноту, и почувствовать себя беззащитной мишенью. Но, во что бы то ни стало, нужно было идти, чтобы заставить водителей перебороть страх, чтобы они, сев за руль своих автомашин ехали подальше из этого ада. Мчались отсюда, несмотря на то, что роящиеся вдоль и поперек дороги пули прошивали небронированные кабины транспортных машин, как консервные банки. Вскоре, подчиняясь требованиям командиров водители заняли свои места, и колонна, сталкивая горящие машины в кювет, рванула подальше от этого огненного мешка. Так мы смогли вырваться из цепких лап засады и добраться в этой темноте до базы, оставив догорать лишь несколько транспортных машин, но, не потеряв в том бою ни одного человека. Мы вместе со всеми скорбели по нашим саперам, лейтенанту Мише Колесову и ефрейтору Бобрышеву? (прим. тут ошибка, это был Перушев Сергей), тяжело раненные в ночном бою они так и не дожили до утра, так и не встретили с нами рассвет. Тяжела была боль первых потерь еще и потому, что мы не привыкли к гибели боевых друзей. Хотя, каждый из нас понимал, что следующим может быть каждый из нас, но в глубине души не верилось, что это будет именно он...