Из альбома «Боевой путь подразделения» Александра Ивенкова - крайнего командира ПТВ Керкинской ДШМГ:

В сентябре 1985 года проводилась операция в районе ущелья КУФАБ, 3-й расчёт высадился на высоте около 2000 метров и пришлось подыматься до 4000 метров. После длительного перехода расчёт под командованием сержанта Волошина прибыл на место своей позиции. На следующий день рядовой Михайлов, рядовой Егоров с группой заставы выдвинулись на помощь попавшей в засаду Пянджской заставе. Пока прибыли к месту стемнело. После оказания помощи выдвинулись обратно, были ранение. Под прикрытием темноты наша группа тащила на плащах раненого товарища, пока не нашли подходящего места для снятия.                                               

Эта операция была очень сложна в физическом плане: самые сильные делали десять шагов и падали с ног, сказывалась нехватка кислорода.

В сентябре-октябре 1985 г. в составе Керкинской ДШМГ в качестве замполита Керкинской ДШМГ в ряде операций на участках Хорогского и Московского пограничных отрядов принимал участие старший лейтенант Степнов М.Г. – замполит 3-й погз 1-й ММГ «Меймене».

     Из воспоминаний Степнова Михаила Геннадьевича, замполита 3-й погз 1-й ММГ 47 пого:

«В конце августа – начале сентября 1985 года я прибыл из отпуска в Керки. Как и положено, доложил о своем прибытии в оперативную группу Керкинского пого. Сидеть в Керках я не любил, поэтому надеялся, что с первыми бортами улечу в Меймене. Однако, моим надеждам не суждено было сбыться. Кто-то из ОГ сообщил мне «радостную» весть: вместо Меймене я полечу с Керкинской ДШМГ на операцию на Куфаб. В ДШМГ заболел желтухой ее замполит – Радчук Владимир (его положили в госпиталь в Душанбе) и я буду временно исполнять его обязанности. Я попытался дернуться, что у меня даже нет ни полевой формы, ни снаряжения, ни оружия. Меня успокоили, сказали, что все дадут в ДШМГ.

Прибыл я в расположение ДШМГ, представился, тогда по-моему, ВРиО начальника ДШМГ старшему лейтенанту Лапушко Юрию Михайловичу. Да представляться мне особо было и нечего. Практически всех офицеров ДШМГ я знал лично по предыдущим операциям, а с Андреем Рощинским мы вообще были однокашниками. На одной из ДШЗ мне выдали какую-то древнюю хэбуху (я такую в Меймене не позволял себе носить), РД и все вещи Радчука, чей-то автомат.

Кажется, на следующий день мы и полетели. Полетели под вечер. Помню, что единственный раз летел в вертолете в полную темноту. Привезли нас на базу подскока Шуробад. Вместе с нами из Керков полетела и прибывшая на боевую стажировку «Альфа». Командовал ею Анатолий Савельев. Тот, который уже после «афганской» войны получил звание Героя России (посмертно) за освобождение в Москве шведского дипломата.

Долго ли мы сидели в Шуробаде, уже не помню. Я, как ВРиО замполита ДШМГ был погружен в свои замполитские обязанности. Надо было познакомиться с личным составом, подготовить наглядную агитацию. Да, требовали в то время иметь и походные Ленинские комнаты, и боевые листки, и листки-молнии, и список партийно-комсомольского актива. Что было, то было. Но самое главное для меня было – это узнать людей ДШМГ, с которыми мне предстояло воевать. В один из дней все подразделения, участвующие в операции (Керкинская, Пянджская, Московская ДШМГ, возможно были и другие подразделения) построили. Перед нами «пламенную» речь произнес кто-то из генералов. Кто конкретно, уже не помню. И понеслось!...

…Летели мы долго по руслу реки Пяндж. Жутковато было лететь в ущельях, а это была основная часть нашего пути. Казалось, что вертолет вот-вот заденет своими лопастями какую-нибудь скалу. Потом из ущелья ушли высоко в горы. Помню пролетали какую-то точку, видимо, отдельную заставу. Основной «достопримечательностью» которой был сбитый Ми-8. Оптимизма он тоже не прибавил. В горах начали появляться снежные пятна. Сказывалась высота и температура на ней.

Высадили нас на высоте примерно 3000 метров над уровнем моря. Как объяснили, выше вертолеты если сядут, то уже не смогут подняться. Высадка проходила спокойно, не по боевому. Нам предстояло выйти на определенные точки. Каждая ДШЗ получила свою конкретную задачу. Весь наш путь шел, естественно, только вверх. Сколько мы километров отмахали, сейчас уже вспомнить сложно, но по высоте мы поднялись примерно еще на 1000 метров. Во время этого подъема я впервые почувствовал кислородное голодание. В физическом отношении операция была очень тяжелой.

Штаб ДШМГ расположился на каком-то перевале. Внизу – глубочайшее, практически отвесное, ущелье. В ущелье какой-то небольшой кишлак. Вместе с нами был минометный взвод, которым командовал в тот период, кажется, лейтенант Ярохно, вся «Альфа», начальник связи ДШМГ – лейтенант Овсянкин Игорь, доктор – старший лейтенант Наумов Сергей и, кажется, инженерно-саперный взвод, которым тогда командовал сержант Рзянкин Андрей. Он погибнет в ноябре 1985 года, посмертно награжден орденом Ленина.

Активных боевых действий не было. В низу, в ущелье, был ранен солдат из Керкинской ДШМГ, пуля попала ему между магазинами «лифчика». Его эвакуировали. Днем, когда было спокойно, мы, офицеры, сидели играли в «Кинга». Тут Игорь Овсянкин докладывает  Юре Лапушко, что его вызывают по радиостанции. Суть разговора была следующая. Кто-то из руководства операцией сказал Лапушко, что нужно дать фамилию для награждения очень высокой наградой. Для нас в те времена самая высокая награда Родины была – орден Красного Знамени. Лапушко и дал фамилию этого бойца, которого ранили.

После операции, когда нас сняли на базу подскока Шуробад, выяснилось, что награда Родины – это звание Героя Советского Союза. Лапушко собрал в палатке офицеров ДШМГ и советовался с ними, кого можно представить к этому званию. Первым, кого хотел Лапушко представить к Герою был старший лейтенант Алейников, раненный еще под Андхоем. Но кандидатура не прошла, т.к Алейников к тому времени уже перевелся в Прибалтийский пограничный округ (по-моему, в Кингисеппский пого). Вторая кандидатура была – Поршнев (к тому времени уже уволенный солдат или сержант). Эта кандидатура тоже не прошла – уволен. Сказали, что представить к этому званию нужно срочника, потому что офицеры – Герои Советского союза в пограничных войсках уже есть, и такого, который даст согласие на поступление в пограничное училище. Погранвойска не хотели терять Героев. Как и когда конкретно всплыла фамилия Капшук, я уже не помню. Но то, что через день-два после того, как эту фамилию подали наверх, знала уже вся ДШМГ. Это было в сентябре 1985 года. Кстати, Капшук тогда с нами на операции не летал. Почему, не помню, вроде он был контужен.

В один из дней взяли пленного. То ли местный житель, то ли «дух». Но взяли его без оружия. Точнее, он сам вылез на нас. Видимо, разведывал местность. Отпускать его нельзя – он видел наше расположение. Днем температура + 10 градусов, ночью – 10 градусов. От этих перепадов температур просто дурели. Ночью так успеешь замерзнуть, что за день не отогреваешься. А «дух» в одной рубашенке, легких штанишках и галошах. На ночь его, естественно, связали, чтобы не убежал. Думали от холода к утру околеет. Куда там. Мы в утепленных куртках, горных свитерах, в спальниках утром вылезли, как пингвины, а «дух» ничего, бодренький. Так он у нас и «зимовал» дней пять. Отпустили его только тогда, когда уже снимались с операции. Правда, он вместе со своим ослом помог нам еще спустить вещи на высоту 3000 метров, где нас смогли снять вертолеты.

Сняли опять в Шуробад. Каковы были итоги этой операции я уже не помню. В Керкинской ДШМГ безвозвратных потерь не было. Из раненых был только один солдат, которому пуля попала ему между магазинами «лифчика». Правда, была еще одна «потеря». Какой-то боец потерял на операции свой военный билет. Все бы ничего, да фамилия у этого бойца оказалась Горбачев. Руководители операции так и сказали нам, будете высаживаться еще раз и искать военный билет этого Горбачева. Так как это политический вопрос. Но, видимо, здравый ум, все-таки, возобладал и эту команду отменили.

Некоторое время после операции мы сидели в Шуробаде. Пополняли запасы боеприпасов, продовольствия, приводили себя в порядок. Я после операции писал политдонесение об итогах боевых действий, организовывал выпуск наглядной агитации… По всему ходу событий было понятно, что готовится еще одна операция. Войск нагнали массу и никто их не отпускал по «зимним квартирам».

«После Куфаба посидели мы в Шуробаде не так уж и долго. Все войска перебросили на базу подскока в Калай-Хумб. Чем мне запомнился Калай-Хумб, так это обалденно красивыми горами, сараем, оказавшимся местным «зданием аэровокзала» и туалетом. Это вообще отдельная песня. Через овраг были переброшены лопасти разбившегося то ли Ми-6, то ли Ми-26. В них были вырублены дырки, куда и отправляли большую нужду. Одно было плохо. Если во время твоих «посиделок» кто-то занимал места правее и левее тебя, надо было ждать, когда он уже теперь закончит свои «посиделки». Обойти «товарища по несчастью» непосредственно по лопасти было опасно. И даже не из-за глубины оврага…

Из Калай-Хумба нас выбросили на кишлак Махи-Нау. Десантирование проходило уже по-боевому. Штаб Керкинской ДШМГ был непосредственно над кишлаком Махи-Нау, там же сверху кишлака была 1 ДШЗ Андрея Зубарева и вся «Альфа». Помню над этим кишлаком мы еще переночевали, потому что лежали в спальниках рядом с Андреем Рощинским и разговаривали в его последнюю ночь, ведь мы были однокашниками по училищу. Планировали, что отпуск в 1986 году проведем вместе у него в Адлере. Значит, первоначально рядом была и его 2-я ДШЗ. Начальником 2 заставы был Звездин, но его на операции не было. Почему, не помню, вероятно был в отпуске. Где располагалась 3 ДШЗ Коли Рулева, я уже не помню. На следующий день начался сильный обстрел Махи-Нау. Кажется, банда из кишлака пошла на прорыв вдоль реки Пяндж. 2 ДШЗ ушла по команде куда-то вправо от кишлака, если смотреть с гор в сторону границы. Насколько я помню, 2 ДШЗ пошла догонять вырвавшихся из кишлака бандитов. Примерно в это же время вместе с «альфовцами» я ходил на проческу этого кишлака. Примерно в это время был ранен в позвоночник сержант Водолазский из Украины (после войны прочитал о нем в «Огоньке», что уже несколько лет лежит без движения).

Проческа Махи-Нау в памяти отложилась у меня хорошо. Идем по кишлаку. Рядом со мной кто-то из «альфовцев». Проверяем все дома и схроны. Смотрим, какое-то невысокое строение со входом в него. Голову совать туда опасно – можно и без головы остаться. Решил я бросить туда гранату, но потом почему-то передумал и дал в эту дырку очередь из автомата. Идущий за мной «альфовец» влез в этот схрон и вытащил оттуда ребенка лет пяти. Как я его не задел, это просто чудо! Хоть не взял грех на душу. Ребенок даже испугаться не успел, видимо, привык к войне.

Идем дальше. Заходим в какой-то двор и тут на меня бросается громадная черная собака с раскрытой пастью, типа кавказской овчарки. Я еще дернуться не успел, как солдат Керкинской ДШМГ дал в нее очередь. Она так и упала у моих ног, продолжая дергаться в конвульсиях. Из дома выбегают афганские бабы с малолетними детьми. Да какие там бабы, девчушки лет по 15 – 16. По их жестам я понял, что они умоляют оставить их живыми. Да их никто и не собирался трогать. Я показываю им на автомат, что, мол, мы не собираемся в них стрелять. Они мой жест расценивают по-своему, падают на землю и начинают целовать мои пропыленные сапоги. Вой стоит неописуемый. Я в шоке! Такого даже в кино не видел. Кое-как подняли с земли этих девчушек и их детишек. Погладили детишек по головам, те вроде успокоились. В знак примирения угостились у них арбузом, тут же его разрезали и утолили жажду. Пошли прочесывать дальше. Кишлак уже начал дымиться. Много стогов сена. Кто-то даст очередь в один из стогов, он и загорается от трассеров.

Закончили проческу, вышли на окраину кишлака. Сели у ручья передохнуть и попить воды. На наших глазах стала разворачиваться следующая картина. Афганские спецназовцы «коммандос», участвующие в этой операции, привязали к огромному дереву «духа». Надо сказать, что «дух» был внешне очень красивым мужиком. Такой ариец с голубыми глазами. Вышел один «коммандос», видимо старший и застрелил «духа» из пистолета. Далее по его команде еще человек десять, кто произвел выстрел, кто произвел укол штыком уже убитого «духа». Видимо, вязали кровью. Старший «коммандос» подошел к нам и предложил поучаствовать в этом «мероприятии», а точнее в зверстве. Мы, естественно, «вежливо отказались» и в свою очередь спросили, за что его расстреляли. «Коммандос» сказал нам, что во время прочески этот «дух» в упор убил их командира. Вот и пойди разберись, кто из них хуже. Ко всему прочему, кишлак оказался шиитский, а афганские подразделения, участвующие в операции были в основном суннитские.

После прочески поступило известие – убит Андрей Рощинский. Он был в очень ярком (новом) камуфляже и над головой у него торчала длинная антенна радиостанции. Тогда у некоторых были короткие антенны, а у некоторых длинные. У Рощинского оказалась длинная. Его снял снайпер. Пуля попала в район сердца. После этого я закурил. До этого момента только баловался, после гибели Андрея Рощинского – закурил.

Юра Лапушко принимает решение и дает мне команду готовиться принять командование 2-й ДШЗ (там остался только один лейтенант), придет группа со 2-й ДШЗ и заберет меня (где тогда конкретно находилась 2 ДШЗ никто точно не знал, знали только направление ее движения, в горах вообще все относительно). Потом Лапушко меняет решение и дает команду Зубареву Андрею возглавить 2-ю ДШЗ, ведь 1 ДШЗ находится около штаба ДШМГ. Зубарев вместе с группой солдат 1-й ДШЗ идет на поиски 2-й ДШЗ. Сколько он взял с собой своих бойцов я не помню, помню, что с ним точно пошел фельдшер 1-й ДШЗ. Было это примерно в 16 – 17 часов местного времени.

Уже ночью пришло сообщение о гибели Андрея Зубарева. Возглавив 2 ДШЗ, Андрей Зубарев расположил в горах личный состав. Гоняться ночью за «духами» не имело смысла. Как очень ответственный офицер, Андрей решил убедиться, что все его подчиненные заняли надежную оборону. В этот момент грохнула очередь. В Андрея попала всего одна пуля, но попала она в бедренную артерию. Сама рана была несмертельная, но невозможно было остановить кровь. Андрей истек кровью. Фельдшер пытался остановить кровь, но это у него не получалось, да и не могло получиться, кровь била фонтаном. Наложить жгут было некуда, фельдшер зажимал дырку большим пальцем, но пользы от этого было немного. Как сказали потом врачи, спасти его можно было только в одном случае – в течение часа положить на операционный стол. Об этом мне рассказал сам фельдшер на следующий день, а точнее утром. Фельдшер сам был весь в Андрюхиной крови и, рассказывая о гибели Зубарева, рыдал навзрыд.

Вся ДШМГ знала, что вместе с ней воюет «Альфа», но что правда, то правда, «Альфу» никуда не пускали и старались оберегать, как могли. Юра Лапушко испытывал большие симпатии к «Альфе» (как мне казалось, сам в перспективе мечтал попасть в «Альфу»), поэтому и сдался настаиваниям Савельева, который постоянно просил бросить его в дело. «Альфа» ночью пошла на поиски 2 ДШЗ.

Утром «Альфа» пришла обратно в расположение штаба ДШМГ, принесла вещи и документы убитого Зубарева, вместе с «Альфой» пришли бойцы 1 заставы, ушедшие вместе с Зубаревым. Лапушко дает команду Коле Лукашову (тогда командиру противотанкового взвода, впоследствии Герою Советского Союза) принять командование 2-й ДШЗ, а мне - принять командование 1-й ДШЗ. Это действительно героическая застава. Я забрал все документы убитого Зубарева (так до конца операции они и пролежали у меня в левом нагрудном кармане, признаюсь честно, морально испытание это нелегкое) и его радиостанцию. Радиостанция «Айва» была в кожаном чехле, внутри чехла сгустки Андрюхиной крови. Ввиду неоправданных потерь (а когда они вообще были оправданы?) и отсутствия каких-либо результатов, операцию резко свернули и нас сняли на базу подскока в Калай-Хумб».

Из блокнота Миронова Александра Нестеровича, офицера ОВО «Ашхабад» КСАПО:

В Куфабской зоне активизировалась деятельность душманов против органов народной власти и местного населения. БГ Гулом Хасана активно проводит мобилизацию мужчин призывного возраста с целью их отправки в Пакистан, занимается непомерными сборами продуктов у афганцев, вызывая у них подобными действиями недовольство.

С 13 по 19 сентября 1985 г. проводился второй этап десантной операции в Куфабской зоне (кишлаки Дурадж, Гувиз) с целью воспрепятствовать прибытию каравана, мобилизации населения для отправки в Пакистан, заготовки продовольствия на зиму, проведения пропагандистских мероприятий с местным населением, стабилизации политического положения в Куфабской зоне.

В результате проведенной операции уничтожено бандитов – 8. Захвачено 11 бандитов, 5 единиц стрелкового оружия, боеприпасов 1050 шт., около тонны уничтожено продовольствия...

25 сентября при проведении 3 этапа операции в районе кишлака Махи-Нау погибли офицеры: начальник 1 ДШЗ старший лейтенант Зубарев Андрей Владимирович, заместитель начальника 2 ДШЗ по политчасти старший лейтенант Рощинский Андрей Иванович…

25 сентября в ночном бою при завершении уничтожения остатков разгромленной БГ Курбона старший лейтенант Зубарев А.В. руководил обходным маневром в сложных горных условиях. При выходе во фланг и тыл бандитам подразделение попало под огонь с нескольких направлений. В сложной обстановке офицер проявил высокие морально-боевые качества и умело руководил боем. Благодаря решительным действиям и проявленным при этом качествам личного состава заставы все попытки ухода бандитов были успешно отбиты. Старший лейтенант Зубарев в ходе боя был тяжело ранен, но продолжал руководить боем. От полученных ран Зубарев скончался…

С 24 по 27 сентября проводился заключительный этап десантной операции в зоне ответственности 66 пого (кишлаки Махи-Нау и Мохнау провинции Бадахшан) с целью разгрома БГ Курбона, А.Кадыра и оказания помощи государственным органам ДРА в укреплении народной власти в зоне Махи-Нау, проведения пропагандистских мероприятий с местным населением и стабилизации политического положения в данном районе.

Местные органы власти считают необходимым с точки зрения политической и экономической значимости данного района выставить в кишлаке Махи-Нау ОЗР и взять под свой контроль зону Махи-Нау. В связи с чем им была оказана помощь в разгроме банды Курбона.

В результате проведенной операции уничтожено: бандитов – 26. Захвачено призывников – 20, 29 единиц оружия, около 4000 патронов, 2 выстрела к РПГ…

Из воспоминаний Лапушко Юрия Михайловича, начальника ДШМГ 47-го пого:

 «Рощинский Андрей, старший лейтенант, замполит 2 ДШЗ. В ДШМГ прибыл в начале лета 1985 года. Он участвовал в 2-х операциях. На второй операции погиб. Он только пришел в ДШМГ, недели 2 провел на 1-й своей операции. А в июне ушел в отпуск, уехал к родителям в г. Адлер. Почти месяц был в отпуске. Вернулся из отпуска, вылет на операцию и сразу погиб. Это было в районе Калай-Хумба, у кишлака Махи-Нау. Погиб 25 сентября днем, раньше Зубарева. Кишлак Махи-Нау. Высадка была над кишлаком Фарвад, затем я спустились вниз. В Хундаке сидели «духи». Зуфар Набиуллин был ранен здесь. Застава 1-я высадилась в районе кишлака Сарванд, им необходимо было блокировать кишлаки, расположенные сверху. 3-я застава высадилась на хребте чуть ниже и правее от Махи-Нау, над кишлаком Дайхо. Банда была небольшая. Бой шел непосредственно у границы. Когда мы преследовали душманов, уходящих в горы, с территории Союза по ним вели огонь из КПВТ БТРа. А наши местные жители корректировали ему огонь, отслеживая передвижение бандитов. С основной частью «духов» мы быстро разобрались. А главарь и его охрана пытались уйти в горы, прячась в летниках. Позже высадилась 2-я застава с Рощинским Андреем. Сразу после высадки группа, возглавляемая Андреем Рощинским и лейтенантом Аксючицем, двинулись в сторону Махи-Нау. Андрей снял каску, и надел берет, на котором блестела кокарда. Первым же выстрелом снайпера он был тяжело ранен в голову. Андрей Рощинский погиб не приходя в сознание на тропе, справа от Махи-Нау».

  Подробности многоэтапной операции в зоне ответственности Хорогского погранотряда в сентябре 1985 года в истории ММГ-1 "Меймене" за 1985 год.