Операция в районе Чашмайи-Инджир

    В мае-июне 1985 г. на левом стыке трёх границ КСАПО проведена плановая войсковая операция с участием подразделений 40-й армии. Операция проводилась в несколько этапов. На каждом этапе привлекались разные силы и средства. В результате разгромлены горные укрепрайоны мятежников «Чашмайи-Инджир», «Дашак». Для перекрытия ирано-афганской границы выставлены усиленные заставы на колодце Чахи-Гальгаль, горе Дашак, перевале Нехальшани, горе Чашмайи-Инджир.

    Воспоминания участников операции на стыке 3-х границ из НДШЗ ММГ "Кайсар" см. тут.

    Картографический фрагмент участка стыка Ирано-Афгано-Советской границы с обозначением выставленных пограничных гарнизонов (автор – Лебедев В.Г., подполковник запаса, в 1985-87 гг. замполит ПЗ ММГ «Кайсар»):

Пограничные гарнизоны на стыке 3-х границ и афгано-иранской границе по итогам майско-июньской операции 1985 г.

Из «Ветеран границы» № 1-2 / 99, стр. 90-93. «Есть такая профессия – Родину защищать!..»

Фазлеев Роман Михайлович, генерал-майор авиации запаса

Чашма-Йнджир

Март (опять март) 1985 г. Роман Фазлеев встретил заместителем командира Марыйского авиаполка в Среднеазиатском погранокруге. В районе стыка границ трех государств (СССР, Афганистан, Иран) проводилась тогда плановая операция.

Авиагруппу возглавлял командир полка подполковник Романюк, а его заместитель подполковник Фазлеев стажировался в роли командира авиагруппы.

Цель операции была на первый взгляд проста - овладеть господствующей высотой и занять удобный плацдарм для размещения в дальнейшем нашего гарнизона на горе Чашма-Инджир. Но сложность заключалась в том, что рядом проходила граница с Ираном, откуда вполне мог сработать «стингер». Пойди потом разберись, откуда и почему... а летать на предельно малой высоте в горах опасно!

Поэтому для штурма использовалась следующая тактика. Четверка Ми-24, пилотируемая экипажами подполковника Фазлеева, майора Павленко, капитанов Груздева и Каторгина, вызывала огонь опорных пунктов душманов на себя. Ближе чем на два километра не подходили, чтобы не попасть в зону прицельного огня. Ракеты, пущенные с вертолетов, благополучно достигли цели, хоть и не столь точно, но обеспокоенный противник все же открыл огонь по атакующим винтокрылым машинам. В это же время в район горы Чашма-Инджир на высоте более 4,5 километров (с земли вертолет практически не виден и не слышен, особенно когда ведется обстрел) шестерка "Ми-8 в бомбовом варианте вдоль линии границы с Ираном (не пересекая ее) заходила на цель.

Временем проведения операции был выбран полдень. Солнце в зените, в горах хозяйничают восходящие и нисходящие воздушные потоки, вызывающие сильную болтанку. И душманы, неплохо разбирающиеся в тактике советской авиации, никак не ожидали винтокрылых «шурави»..

Когда Ми-24 начали их атаковать с высоты 200-300 метров (на расстоянии до двух километров), то душманы весь шквал огня сосредоточили именно на них.

- Мой вертолет во время выхода из атаки попал в так называемый «подхват», - вспоминает Роман Михайлович. - Это такой режим, когда органы управления как будто заклинивает (ручка управления «стоит колом», не двигается). Вертолет резко задирает нос и с углом тангажа 45 градусов делает «горку».

Подполковник Фазлеев все же сумел направить машину влево и стал набирать скорость. Восстановив обороты винта, вертолет вновь стал слушаться летчика. Позже на этом и других примерах молодые летчики учились действовать в экстремальных ситуациях. Затем и соответствующие «рекомендации» в авиачасти пришли.

На следующее утро на гору Чашма-Инджир высадился наш десант...

    Из воспоминаний замполита ПЗ ММГ "Карези-Ильяс" Гричкань Григория:

    Ужас страшен неотвратимостью предстоящего. В мае 1985 г. брали Чашмаи-Инжир, была собрана большая группа со всех мангрупп, в том числе и с нашей. Прилетели мы под Кушку и ждали своей очереди на высадку сутки. На моих глазах улетали борты с ДШЗ, а обратно везли труппы и раненных. И когда дошла очередь до нас привезли 9 человек раненных с Керкинской ДШа. В этом же борту мы и полетели на высадку. Вот где был ужас. Лететь где-то 40 минут, пол в вертолете в крови, высадка первая, солдатики в основном молодняк. Вот тогда-то и начал седеть. Даже не тогда наверное, когда под огнем высаживались, а именно пока летели и ждали.

Для закрепления результатов операции и перекрытия Ирано-афганской границы выставлены усиленные заставы в Чашмайи-Инжир, Дашаке, Нихаль-шани, Чихи-Гальгаль.

Из воспоминаний Степнова Михаила Геннадьевича, замполита 3-й погз 1-й ММГ 47 пого

В мае-июне на стыке трех границ была проведена крупная операция.

В этой операции принимали участие от 1 ММГ «Меймене»: НДШЗ (начальник НДШЗ – старший лейтенант Сирик В., заместитель начальника – старший лейтенант Данилов А.В., замполит – лейтенант Степнов М.Г., старшина – прапорщик Прокощенков С.) и минометный взвод (лейтенант Храмцов, лейтенант Большедворский С.).

«После операции под Андхоем (в районе кишлака Карамколь) нашу НДШЗ перебросили под Кушку, на базу подскока Моргуновка. Прилетели мы туда после обеда (число уже не помню) и стали готовиться к высадке: пополнять боеприпасы и продовольствие. О воде особо не заботились, у каждого было по фляжке. А зря… Потом нам это икнулось. Вместе с нами на базе подскока был усиленный минометный взвод из нашей ММГ. Но они как-то были отдельно от нашей НДШЗ. Им задачи ставили тоже отдельные и нашей НДШЗ они не подчинялись.

Запомнился один момент подготовки к высадке. Командир расчета СПГ-9 после получения выстрелов к своему гранатомету приходит к нам с Сириком и докладывает, что мол получили новые выстрелы к СПГ-9, таких еще никогда не видели, какие-то новые, черного цвета. Нас с Сириком это очень смутило. Пошли посмотреть, что за выстрелы нам поставили. Смотрим, а на них маркировка «У» - учебные. Не удивительно, что боевой сержант, командир расчета, таких выстрелов и в помине не видел. Мы, конечно, подняли шум и нам их заменили на боевые. Но это еще один из примеров, как работали тыловики на боевых операциях.

Сидели мы в Моргуновке пару дней. Ждали высадки. Измучились в ожидании. Уж лучше воевать, чем ожидать. И вот команда поступила и мы летим в район операции. Уже при подлете поразила почва и горы – красного цвета. Я таких больше нигде не видел. И вот десантирование. Десантировались не по-боевому. Только борты приземлились, как тут же нас начали обстреливать из минометов. Уж очень близко мины ложились. Мы броском под минометным огнем прошли вдоль блока и заняли позиции, которые нам указали. Сосед справа – Керкинская ДШМГ. Соседа слева нет. Точнее, он есть, но уж очень далеко, на другой стороне ущелья. Приступили к оборудованию позиций. В скальном грунте особо не нароешь. Кое-что вырыли, но, в основном, делали брустверы из камней. По большей мере для самоуспокоения.

На следующий день началась «засуха». Жара днем стоит за 50 градусов, а у нас всего по фляжке воды. И то было на момент высадки. С водой вообще проблемы были на этой операции. У многих просто «крыша ехала». Хочется пить, а нечего, и взять негде. Еще через сутки нам стали сбрасывать воду из вертолетов в целлофановых пакетах. Из такого твердого целлофана, примерно трехслойного. Вертолетчики, естественно, бросали эти пакеты с зависания, сесть то было негде. Из двух выброшенных пакетов, один наверняка разбивался. Сохранившуюся воду делили поровну по фляжкам. Всех мучил один единственный вопрос – привезут ли воду завтра? Все остальное было уже до фонаря, в том числе и минометные обстрелы. Думали, если не от мины погибнем, то намного быстрее помрем от жажады.

Весь наш блок доставали кочующие минометы. Обстрел мог начаться внезапно и неизвестно откуда. Особенно запомнился День Победы – 9 мая. «Духи», видимо, решили нас поздравить с этим праздником. В этот день на позиции нашей НДШЗ прилетело примерно 180 - 190 мин. Они ложились и впереди позиций, и сзади позиций. Правда ни одна не упала непосредственно на позиции, и потерь у нас не было. Дней через 5-7 после нашей высадки мне поступает команда от начальника НДШЗ старшего лейтенанта Сирика Валеры – провести разведрейд в районе ущелья, находящегося левее моей позиции. Задача – выявить позиции с которых ведется минометный обстрел этих кочующих минометов и позиции ДШК, которые не давали покоя нашим вертолетам. В этот же день разведрейд проводил Володя Радчук – замполит Керкинской ДШМГ. Об этом я узнал спустя пару дней. У Радчука там было боевое столкновение с «духами». У нас обошлось. Взял я с собой человек 10 и пошли мы по ущелью в сторону «духовской» базы на горе Чашмайи-Инджир. Впереди боевой разведдозор, человека 3, сзади основные силы. Помню, что в БРД был солдат с моей 3 погз – Червяк Виктор. Идем по ущелью и тут прилетает пара наших Ми-24. Мы, уже зная о том, что они (вертолетчики) обстреляли позиции Керкинской ДШМГ, начали искать укрытие, т.к. находились в том месте, где наших войск быть не могло. Стрелять из СПШ бессмысленно, «духи» из минометов накроют, на связь по радиостанции борты не выходят. Нашли какую-то щель и спрятались в ней, пока борты не улетели. Они отнурсовались, но не по нам. Продолжили движение дальше. Помню, что зафиксировал на листе бумажки (карты с собой не было) позиции ДШК (правда они были на тот момент пустые), а по приходу на блок перенес все на карту Сирика. Кочующих минометов мы не встретили. На базу, естественно, вдесятером не полезли. Доложили по радиостанции и нам поступила команда возвращаться обратно. На обратном пути мы забрели на какой-то брошенный кишлак, а уже от него поднимались вверх на свои позиции.

Запомнилось и то, как наши соседи слева через ущелье, а это была НДШЗ 2 ММГ «Шиберган» ночью стреляла по базе из СПГ-9. Как мы потом узнали, часть этих выстрелов улетала на иранскую территорию. Да там и сложно было определить, где Афганистан, а где Иран.

В один из дней четверка Ми-24 устроила «карусель» над «духовской» базой. Мы даже и не заметили, как слева от нас на большой высоте прилетели Ми-8 и начали наносить бомбовой удар. Не знаю, скольки килограммовые были бомбы, но то, что мы подпрыгивали на своих позициях при каждом взрыве, это точно. Бомбовой удар был очень мощный.

     Дней через 12 после нашей высадки на блок нам дали команду сняться с позиций и выдвинуться в определенную точку. При снятии с позиций АГСники уронили в ущелье носилки с гранатами (к ящику с гранатами приделывали две ручки для удобства и носили). Пришлось весь ящик подрывать. Этим занимался наш сапер – прапорщик Прокощенков Сергей (старший техник инженерно-саперного взвода). Взрыв был тоже существенный, почти, как при бомбометании.

Мы снялись с позиций, выдвинулись в указанную точку. Поступила команда на подошедшей технике выдвинуться в расположение ММГ «Чакав». Я ехал в кабине ГАЗ-66. Ох и неприятное это чувство ездить в кабине «шишиги», когда еще запугали, что дорога может быть заминирована. Но прибыли в ММГ «Чакав» без протсшествий. Нам для расположения отвели какие-то развалины кишлака. Дали команду приводить себя в порядок. Мы за эти 12 дней заросли, как пигмеи и одичали.

     Только расположились, как прибегает какой-то майор из политодела и спрашивает, кто тут замполит десантной заставы? Отвечаю – я. Все, быстро одевайся, генерал Бритвин вызывает. А я уже с бородой, грязный весь в этой красной пыли, которая даже в кожу въелась. Думаю, ну сейчас меня Бритвин и побреет. Бритвин посмотрел на меня – салагу лейтенанта и ничего не сказал по моему внешнему виду. Спросил только про партгруппу, сколько коммунистов, комсомольцев и т.п. Как боевой дух личного состава? Я ему все ответил. Тут подходит полковник Минин из ОГ Ашхабада (мы его называли «дед – Минин») и говорит Бритвину, что это наша самая лучшая НДШЗ. Я даже гордиться стал!.. Правда бороду сразу же на всякий случай сбрил, для собственной безопасности.

Через Чакав течет небольшая речушка (более похожая на ручей), но пить эту воду невозможно. Она соленая. Зато мы в этом ручье откопали яму и принимали в этой яме водные процедуры. При температуре выше 50 градусов это был просто кайф! Но довелось нам попить водичку и из этого ручья. Помню куда-то отправили нашу НДШЗ вдоль этого ручья, а там оказался небольшой водопад высотой метра 2-3. Так вот, мы хлебали воду из этого водопада и не могли никак напиться, вода то соленая. Живот уже, как барабан, а пить все хочется и хочется.

В ММГ «Чакав» видели ГАЗ-66 на котором подорвался водитель из ММГ Тахта-Базарского пого Клюса Василий. Зрелище не для слабонервных. Один искореженный металл вместо кабины.

На Чакаве мы встречали 28 мая – День пограничника. Эту иллюминацию из всех видов оружия ровно в 00 часов 00 минут я запомнил надолго. Салюты в Москве по сравнению с Чакавом – это детские питарды. Грохотало и светилось все, что может грохотать и светиться.

Дней через 5-6 нашего сидения в Чакаве, когда по базе отработали армейские «Гвоздики», нашу НДШЗ первую (так, по крайней мере, нам сказал полковник Минин, который проводил с нами инструктаж перед десантированием) бросили непосредственно на базу. После десантирования мы еще часа 3-4 ползли вверх в гору. Когда мы поднялись непосредственно на  базу, то нашли там, в окопах, огромное количество пустых металлических баночек из под воды «Си-Си». Вот и задумаешься у кого лучше тыл работал.

Еще через пару дней, когда боевых действий уже не было, нас сняли с базы и мы помогали рыть окопы и землянки для новой ММГ (возможно усиленной заставы от ММГ). Место для этой ММГ было выбрано в ущелье рядом с бывшей духовской базой. Там был сплошной камень, поэтому мы не столько копали, сколько подрывали этот камень, чем могли, в том числе и гранатами. Нам поступила команда, пока не зароем эту ММГ, с операции не улетим. Дней через 5 над нами сжалились и отправили нас в Моргуновку.

По прибытию нас в Моргуновку на базу подскока, мы с Серегой Прокощенковым сходили в местный сельский магазинчик и взяли бутылку «Посольской». Расположились подальше от личного состава, разлили водку по кружкам на четверых (Сирик, Данилов, Прокощенков и я), и Сирик мне говорит: «Замполит скажи тост.» Вспомнив какой-то фильм про войну, я произнес: «Этот день мы приближали, как могли.» Сирик сказал, что тост очень толковый и в тему, после чего мы опрокинули содержимое наших кружек. Таким вот способом мы хоть немного сняли напряжение и накопившуюся усталость от очень длительной операции. Но, как оказалось, расслабляться было еще рано.

После обеда мы вылетели в Меймене. Летели двумя бортами. Все расслабились, многие даже приснули, в том числе и я. Чувствую, что мы не летим, а зависли. Под нами пустыня, барханы и сигнализационный комплекс какой-то заставы. Вертолет начал садится. Посадка была уж очень жесткая. Только сели, летчики что-то сразу же забегали, начали открывать всевозможные лючки. Заглушили двигатели. Тут кто-то из вертолетчиков говорит, что нам чертовски повезло. Оказалось, что в полете отказал один движок, вытекло масло из редуктора, и мы садились на одном движке.

Только вылезли из вертолета, смотрим, а перед нами человек 50 вооруженных духов. Мы за автоматы. Но нас вовремя остановили. Оказалось, что это была переходная банда, которая временно отсиживалась на нашей территории. Так я познакомился с Хумлами.

Через пару часов прилетел еще один борт. Мы перегрузились в него и уже без приключений добрались «домой», в Меймене.»

Из переписки Горькаева Александра, (весной 1985 г. наводчик орудия 1-го огневого взвода минометной батареи 1-й ММГ 47 пого) со Степновым Михаилом Геннадьевичем, замполитом 3 погз 1-й ММГ 47 пого:

«Сейчас вспоминаю, что с нами на стыке трёх границ была группа из Тихоокеанского округа. Тогда ведь была какая-то установка, что к нам присылали на боевую стажировку ребят с других округов (по-моему, это было так). Я помню, что даже один парнишка умер от солнечного удара. Они ведь сначала какое-то время находились на какой-то базе в Союзе, где-то пару месяцев, а потом их посылали в Афган. Вот в Союзе этот парнишка и умер. Я как раз был в отряде, когда там проходило прощание с этим солдатом. А в засаду в районе Чакава мы и попали 9 мая. Рано утром мы двинулись колонной Тихоокеанской ММГ, и пройдя несколько километров у нас в голове подорвали коробочку, а справа нас начали бомбить из миномётов и стрелкового оружия. Я вот вспоминаю, что с нами был ещё старлей (рыжеватый такой с вьющими волосами) из Тихоокеанского округа и ещё майор – артиллерист. На сколько у нас ходили слухи, он вроде подорвался на мине в этой операции»...